И жизнь, и слезы, и любовь

Продавец трясущимися руками вытащил телефон и набрал номер. А Андросов с Басаргиным увидели, как папарацци попятился, спрятал фотоаппарат в сумку и растворился в толпе нью-йоркцев, спешащих по своим делам.

Так эта провокация, организованная против Басаргина, провалилась. Благодаря чутью и мгновенной реакции Андросова.

Вскоре Басаргина назначили старшим советником Представительства, и круг его обязанностей расширился и стал еще более ответственным. Он весь день пропадал на работе, но вечерами неизменно выходил с Андросовым на теннисный корт и самозабвенно гонял мяч. И во всем представительстве не было более близких друзей, чем они.

Но однажды Глеб закончил игру гораздо раньше обычного. Взглянув на недоумевающего Андрея, он объяснил:

– Хочу с тобой посоветоваться. Даже заказал ради этого столик в нашем ресторане. Поехали, там нас уже ждут.

Когда они уселись за старинный дубовый стол, привезенный в эту итальянскую тратторию из Феррары, и им подали восхитительную ароматную пиццу по-неаполитански, Глеб пригубил бокал красного вина и произнес:

– Мне предложили работу в Москве. Но не в министерстве иностранных дел. А в нефтяной компании «Нобель-ойл».

– Что же именно?

– Заниматься международными проектами компании.

– Но тебе этого не очень-то хочется, – проницательно заметил Андросов.

Глеб вздохнул:

– Понимаешь, когда ты отдал МИДу столько лет своей жизни, знаешь всех и вся, когда ты уже кое-что понимаешь в дипломатии, менять стезю не очень хочется. – Он оглядел уютный зал ресторана. – К тому же, не скрою, мне нравится Нью-Йорк. И очень нравились Женева и Вена, в которых я работал до этого. Если я перейду в «Нобель-ойл», то вместо уютных ресторанчиков, красивых набережных, парков и бульваров меня ждут одни нефтяные вышки и инспекции нефтеперегонных заводов.

– Возможно, они будут расположены в очень живописных местах, – улыбнулся Андросов. – А если без шуток, Глеб – тебе же предлагают стать кем-то вроде министра иностранных дел «Нобель-ойла». А сам «Нобель-ойл» – это что-то вроде государства в государстве. Компания расположена на огромной территории, в ней работают сотни тысяч людей. – Андросов внимательно посмотрел на Глеба. – Вот кого, быть может, ты станешь представлять.

– Я думал об этом, но… – Всегда решительный и уверенный в себе Басаргин опустил глаза. Андросов видел, как ему нелегко.

– Не стану говорить, что бы сделал я, если б мне предложили это – ведь это предложили не мне, а тебе, что уже свидетельствует о многом, – медленно произнес Андросов. – А хочешь сделаем так – подбросим монетку, и в зависимости от того, какой стороной она упадет, станет ясно, к чему тебя толкает судьба.

– Давай! – с видимым облегчением сказал Басаргин. – Орел!

Андросов выудил из кошелька затертую четверть доллара и подбросил вверх. Монетка со звоном упала на полированную поверхность стола. В мягком ресторанном освещении поблескивали широко расправленные крылья орла.

Андрей улыбнулся:

– Полностью совпадает с моей рекомендацией. Но ты, конечно, еще подумай. И посоветуйся с Машей – ведь именно ей придется разделить с тобой бремя твоего решения.

Две недели спустя в представительстве России был организован прощальный прием по случаю окончания работы старшего советника Глеба Басаргина и его отъезда в Москву. Пришло множество дипломатов почти из всех миссий, аккредитованных в Нью-Йорке, с которыми пересекался по работе Басаргин, пришли его знакомые журналисты, куратор музея «Метрополитен», с которой Басаргин сотрудничал во время выставки произведений «Эрмитажа». Пришел и его старый знакомый – обладатель львиной гривы седых волос и черной, как смоль бороды почти до пояса Осип Бар-Цадик, внук раввина из украинской Умани, поэт и философ, предпочитавший знакомить публику со своими произведениями на небольшой площадке прямо под мостом Куинсборо.

Люди произносили прочувственные речи, желая Басаргину счастливого будущего, а одна эмоциональная советница из представительства Сьерра-Леоне даже разрыдалась. Глеб мужественно принимал нескончаемый поток поздравлений и пожеланий, а затем, улучив момент, подошел к Андрею:

– Наверное, этого не было бы, если б не ты…

Андросов пожал плечами:

– Надеюсь, что мой совет в чем-то помог тебе. Маша ведь тоже тебя поддержала?

Глеб кивнул.

– Интересно, где ты будешь заниматься в Москве теннисом, – протянул Андрей.

Басаргин вздохнул:

– Теперь там уйма кортов, но, боюсь, мне будет не до тенниса. – Он крепко сжал бокал с вином в своих сильных пальцах. – Это и есть как раз то, чего я так опасался.

– Взгляни на это дело иначе: кто-то же должен делать эту работу. А ты ее сделаешь лучше других. Я уверен в этом!

Слова Андросова оказались пророческими: вернувшийся в Москву Басаргин сделал головокружительную карьеру – сначала возглавил международный департамент «Нобель-ойла», а через три года стал одним из вице-президентов этой могущественной нефтяной корпорации.