И жизнь, и слезы, и любовь

– Ничего. Правда, он отца своего почти не помнит. Но зато на фото и в телефоне узнает сразу. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Отца-то ведь рядом нет. И никогда больше не будет. Все-таки тяжело одной, знаешь, Лизка? – призналась Даша. – Но Костика я выращу человеком, чего бы мне это не стоило, – твердо заключила она.

– Знаю, подруга. Сил тебе, – и Лизка поцеловала ее в щеку.

Прошло несколько дней. И вот однажды зазвонил рабочий телефон Даши Елагиной и мужской голос произнес:

– Здравствуйте, Даша! Это – Андрей Юрьевич.

Даша молчала, старательно вспоминая, кто же это такой.

– Не помните? – В трубке возникла вязкая тишина. – Это – Андросов из отдела переводов.

– Да, теперь узнаю. Я вас слушаю.

Андросов опять помолчал и потом спросил:

– Не могли бы вы подняться ко мне, в кабинет 515?

Даша провела рукой по лицу. Очки были на месте.

– Минут через десять вас устроит?

– Конечно. Жду!

Даша машинально взглянула в зеркальце. Оттуда на нее смотрела очаровательная 25-летняя женщина с ярким румянцем во всю щеку, со слегка подкрашенными губами. В ушах у женщины висели красивые сережки – темно-синие сапфиры в окружении маленьких бриллиантов, которые очень шли к ее синим глазам. Даша была высокой, спортивного типа, светлой шатенкой, любила синие и голубые тона во всем их многообразии. И сегодня на ней был синий костюм, отделанный белым репсом, на ногах – синие туфли с металлическими пряжками. На правой руке Даша носила обручальное кольцо. Больше у нее украшений не было.

«Что ему от меня нужно? – недовольно подумала она. – Опять извиняться будет? Да простила я его, простила».

Она поднялась со своего места и поехала на 5-й этаж. Кабинет у Андросова был небольшой, но очень чистый и уютный. На столике – ваза со свежими цветами, на стене – репродукция картины Веласкеса «Портрет инфанты Маргариты». Даша ее сразу узнала, потому что они с Алешей когда-то мечтали побывать в Мадриде, в музее Прадо, и многие работы, висевшие там, заранее изучили по альбомам и открыткам. Но, увы, этой мечте не суждено было сбыться. Как, впрочем, и многим другим.

– Это одна из моих любимых работ Веласкеса, – мечтательно проговорила она, подходя к репродукции.

– Да? И моя – тоже, – немного растерянно произнес Андросов. – А вы видели ее в музее?

– Нет. Уже не успела, – грустно произнесла Даша.

– Почему уже? Еще! – уверенно воскликнул Андросов.

– Для меня – уже. Но вы ведь меня хотели видеть не по поводу Веласкеса? – Она говорила вежливо – все-таки перед ней был главный редактор, но при этом достаточно твердо.

– Нет, конечно, – улыбнулся Андросов. – Извините, Даша. Понимаете, в чем дело… – замялся он.

– Пока не понимаю, – недоуменно ответила молодая женщина.

– Извините еще раз. Дело в том, что моя жена Алла – очень ранимое и чувствительное существо. Я рассказал ей, как обидел вас…

– Ну, почему обидел? Будем считать, что это был несчастный случай, – миролюбиво протянула Даша. – Вы ведь тоже могли пострадать – лишиться автомобиля.

– Да, да, но Алла все равно обругала меня. Она потребовала, чтобы я еще раз извинился и… Короче, она хочет познакомиться с вами. Мы долго жили за границей, она растеряла старых подружек и ей очень одиноко, – объяснил Андросов.

– Вряд ли я смогу стать ее подругой, если вы с ней одногодки, – заметила Даша. А про себя подумала: «Ну что я за язва? Зачем взяла и нахамила человеку?»

– Но если вы не хотите стать ее подругой, то просто познакомиться с ней вы все-таки можете? – умоляюще взглянул на нее Андросов. – Мы приглашаем вас к себе на ужин в пятницу. Вас с мужем.

Даша внезапно побледнела.

Андросов растерялся. Перемена в ее облике была слишком разительной.

– Это невозможно. Я – вдова. Так что ужина не будет, – жестко ответила Даша и повернулась, чтобы уйти.

– Простите, ради Бога! Ведь я ничего не знаю о вас – кроме того, что невольно обидел на улице. И, судя по всему, еще и сейчас ничего толком не знаю. Простите меня! – голос главного редактора звенел от волнения.

– Вы и не обязаны это знать, Андрей Юрьевич, – немного мягче произнесла Даша. – А прийти я ну никак не могу. Мне сына из садика надо забирать, ведь сидеть с ним некому. Мы с ним остались совсем одни. Но это – уже другая печальная история.

Повисла неловкая тишина.

– Я, пожалуй, пойду? – выразительно взглянула молодая женщина на Андросова.

– Подождите минутку, пожалуйста. Я позвоню Алле, она может найти выход почти из любого безвыходного положения. – И Андросов потянулся к телефону. При этом он просительно посматривал на Дашу, умоляя ее взглядом, чтобы она не уходила, осталась.

– Аллочка, – через пару минут говорил он в трубку, – Даша не может прийти к нам в пятницу с мужем. Нет. Нет. Потом объясню. У нее – маленький ребенок. Сколько ему лет? – вдруг обратился он к Даше. – Аллочка, ему 3 с половиной годика и его не с кем оставить дома. Как, как? Минутку. Сейчас спрошу.