И жизнь, и слезы, и любовь

Я не могла предать Андрея. И вот мы с ним собрались и стали придумывать, что бы такое сказать Шуйскому, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Мы изобрели некую версию, которая всех устраивала, помогала решить вопрос с Шуйским, выступавшим в качестве заказчика этой авантюры.

По замыслу Шуйского, я должна была вытребовать у Л-ва свой альбом. Мы с Андреем все отрепетировали. Я приходила к Шуйскому и говорила:

— Представляешь, Саш, Андрей говорит то-то и то-то…

Мы с Л-вым реакцию моего супруга тоже пытались просчитать. В общем, бред. Это безумие длилось примерно месяц.

Это был 1998 год. Я была беременна третьим ребенком, Арсением, Сеней. Всю беременность я плохо себя чувствовала, особенно вначале испытывала разные недомогания.

Шуйский вообще не понимал, что такое плохое состояние здоровья жены. Я всегда завидовала беременным, которые могут просить то апельсинов, то пирожных, то соленых огурцов. И родные кидаются исполнять их просьбы…

Когда ситуация с моим липовым директорством стала ясна окончательно, я в очередной раз взмолилась:

— Саша, освободи меня: я больше не могу. Я беременная, плохо себя чувствую, освободи меня от работы — мне надо заняться здоровьем, моим и будущего ребенка.

Но не тут-то было! Он каким-то чутьем своим, спинным мозгом, почуял неладное в моих делах с Л-вым. Шуйский заявил:

— Говори, что вы там замыслили.

Я, как Зоя Космодемьянская:

— Саш, мне нечего тебе сказать — я рассказала все как есть.

Я никогда в жизни никого не предаю, особенно тех, кто мне помогал! Я своих друзей не «сдавала» Шуйскому, даже если, требуя предательства, он меня бил.

— Вставай на колени!

— Пожалуйста, Саш.

Опустилась на колени. Мне в такой позе находиться было тяжело — все-таки беременная, спина устает. Я, держась рукой за край стола, стала читать молитву. Он отцепил мою руку, стал пытаться меня отшвырнуть в сторону. Покорность, с которой я два часа стояла на коленях, видимо, взбесила его еще больше, чем сопротивление. А я думаю: все равно это закончится. Он уедет по делам.

Ничего от меня не добившись, Шуйский отправился на работу.

А я опять сбежала. Села на Павелецком вокзале в мой любимый поезд Москва — Саратов и уехала в Аткарск, к маме и папе. С собой взяла Тёму, потому что этого своего мальчика я дома оставить никак не могла: сын по-прежнему был для Шуйского источником раздражения.

К Ане Шуйский с самого начала иначе относился. Правда, любовь к дочери он выказывал странно:

— Если Аню заберешь, я тебя…

Анюта осталась с Машей. Когда она рядом, можно за ребенка не волноваться. Я понимала, что другого выхода у меня нет.

Я прожила с сыном в Аткарске до августа. Взяла с собой факс: проклятая моя ответственная натура! Я ведь, как-никак, директор. Шуйскому я официально заявила, что не могу ходить на работу по состоянию здоровья, взяла больничный. Но трудиться на благо семьи продолжать готова: будем решать вопросы по телефону и факсу. Шуйский стал забрасывать меня факсами. Конечно, не сам, а через подставное лицо — девочку, которая была моим заместителем. Она разыгрывала роль возмущенного сотрудника, замученного ответственными дедами в отсутствие лентяя-начальника. Этот спектакль в эпистолярном жанре длился три месяца.

Шуйский ни разу не позвонил мне, своей беременной жене!

Правда, я прекрасно понимала, чьих рук дело эти все послания: мне ли не знать стиль изложения моего супруга?! Тогда я еще, видимо, была в состоянии включиться в игру. Переписка была весьма пламенная — жаль, послания, которые я отправляла в ответ, не сохранились!..

Бездомная, безработная, беременная

Незадолго до родов мне пришлось вернуться и Москву. Надо было оформить обменную карту беременной — бумагу, без которой женщину не возьмут рожать ни в один сколько-нибудь приличный роддом. Документ этот можно оформить только в женской консультации по месту прописки.

Прихожу в женскую консультацию к участковому доктору. Она меня спрашивает:

— Где-то я вас видела: вы у нас раньше не лечились?

— Нет, не лечилась.

— А откуда я вас знаю?

И смех, и грех.

Вы бы видели ее лицо после того, как ей кто-то объяснил, кто я и что я собираюсь рожать в Москве на общих основаниях! Конечно, можно было воспользовался услугами аткарского роддома, но так рисковать не хотелось. Денег на платные роды у меня, естественно, не было. В консультации я заявила:

— Буду рожать там, куда отвезут.

Несмотря на все эти хлопоты, я нашла время посетить моего духовного отца. Через батюшку-то Шуйский и узнал, что я в столице. (Я жила у замечательной женщины, ставшей моей подругой, — продюсера, работающей по сей день в жанре классической музыки, Татьяны Винницкой. Она совершенно Шуйского не боялась. Говорила:

— Только пусть попробует сунуться.)

Шуйский стал обзванивать всех знакомых, чтобы отыскать меня.

Батюшка стал меня уговаривать позвонить мужу. Я позвонила.

Шуйский был в покаянном состоянии духа. Не знаю, что на него подействовало: то ли беседы с батюшкой, то ли разлука.