И жизнь, и смерть

На третью ночь, заявившись чуть не на рассвете, Бартон разбудил Шермана и потребовал немедленно соединить его с командиром “Ариэля”. “Мне нужна прямая связь с корабельным мозгом”, — заявил он, когда на экране появился не совсем еще проснувшийся Южин. “Сколько часов в сутки?” — спросил тот. “Двадцать четыре”, — хладнокровно сказал Бартон. После этих слов остатки сна мгновенно слетели с Южина, уже слышавшего кое-что о событиях на Альфе. “Для этого мне надо перевести корабль на стационарную орбиту”, — сказал он. “Считайте, что вы уже получили мой письменный приказ”. — “Фотографирование планеты придется прекратить”, — “Прекращайте”. — “Когда вам понадобится мозг?” — “Через три часа сможете? Мы хотим немного поспать”. — “Через три часа связь будет”. — “Счастливой плазмы…”

За те короткие часы, которые Бартон отвел себе для отдыха, Сергей перевез на болото надувной дом — не тот большой “уйди-уйди”, который до сих пор валялся в овраге, а маленький, без всяких удобств, в котором можно было только спать.

Помня о черном урагане, Сергей долго ломал голову, как обезопасить от него жилище биологов, и наконец нашел решение. Он прикрепил по периметру дома шесть тросовых растяжек, прицепил их к самоходным зондам, благо те лежали в бездействии, и загнал их так глубоко в грунт, что выдернуть их наружу не смог бы, наверно, и “Ариэль”. Пока Лавров возился с установкой дома, автоматы Шермана воздвигли рядом остронаправленную антенну, нацеленную в ту точку небосвода, где, судя по времени, уже должен был появиться “Ариэль”.

Все это время Сергей нет-нет да вспоминал о шарах и с опаской поглядывал себе под ноги. Вчера еще уютная, безопасная планета превратилась в подобие минного поля, на котором каждый неосторожный шаг мог стать последним. Зеленые шары время от времени появлялись неподалеку — Сергей насчитал их более десятка, потом сбился. Все они катились с юга, и чем выше поднималось солнце, тем больше их становилось. Раза два Сергей замечал, как спокойно катившийся шар вдруг раскрывался и сразу словно исчезал, сливаясь с травой.

Бартон прилетел минута в минуту и привез с собой биологов и программистов. Они извлекли из контейнеров множество приборов, в одном из которых Сергей с удивлением узнал автомат универсального программирования. Этим хитроумным прибором в обязательном порядке снабжались все экспедиции, и еще не было случая, чтобы он кому-нибудь понадобился.

Посмотрев на дом и мачты, Бартон остался доволен.

— Надоело мотаться туда-сюда, — сказал он Сергею. — Тут каждый час дорог… А не унесет нас ураганом?

Сергей с гордостью продемонстрировал Бартону свое изобретение.

— А в случае надобности дом будет убран за полчаса…

— У вас все готово к эвакуации? — спросил Бартон. Сергей огорченно вздохнул.

— Готово… — и добавил: — Значит, мы все-таки… Значит, это разумные существа?

Он вспомнил, какое волнение охватило его, когда там, на болоте, Базиль Фар вдруг дернул его за рукав и показал на экран своего прибора, по которому бесшумно двигались белые грациозные силуэты.

— Подождите немного, — усмехнулся Бартон. — Я пока знаю столько же, сколько и вы.

Он попросил Сергея развернуть свою карту и сказал:

— Для вас и Кулешова есть задание. Вот отсюда пришел ураган. И отсюда же катятся к нам шары. Возможно, это случайное совпадение. Но мне почему-то кажется, что здесь есть связь. Постарайтесь подобраться как можно ближе к экватору — сколько успеете за сутки, и через каждые пятьсот километров ставьте метеопикеты. Кулешов их уже приготовил. Очевидно, вам встретятся шары. Постарайтесь дать оценку — сколько их, куда движутся, с какой скоростью, группами или поодиночке. Все интересное снимайте. Соблюдайте максимальную осторожность… ну, вы понимаете. Из аппаратов постарайтесь не выходить, спите по очереди прямо в дисколете. Через двое суток жду вас с докладом.

Бартон сделал паузу, но Сергей видел, что он хотел сказать что-то еще.

— И последнее. Вы понимаете, Сергей Игоревич, что дальнейшее наше пребывание здесь находится под большим вопросом. Если планета заселена разумными обитателями — нам придется уходить. Если у Альфы есть хозяева, ни о каком освоении не может быть и речи. А вступать в контакт я, честно говоря, не готов. Нас всех готовили и посылали не для этого. Но я все думаю: а не состоялся ли уже этот долгожданный контакт?

— Вы говорите о старике?