Читаем И золотое имя Таня… полностью

Белков не оставляет Татьяну Ивановну в покое, он пишет, что воспоминания надо продолжать, что многие стихи поэта могут быть навеяны событиями далекой юности и только она может пролить свет на истоки поэтических образов. Да, она знала об этом, знала еще с 1969 года, когда через 15 лет после расставания случайно встретила в Вологде Рубцова. Тогда еще не было местечка Старый базар, потому что не было нового рынка. Вся площадь, примыкающая к бульвару, была занята торгующими из южных республик и полностью заставлена какими-то лавками, ларями, навесами. Посреди этого восточного базара кощунственно возвышались остовы двух обезглавленных церквей, превращенных в мясные павильоны. Чтобы обеспечить прямой проход, в алтарных частях бывших храмов были прорублены двери. Одним краем базар выходил на улицу Маяковского у здания пединститута, который в тот год она заканчивала, другим – упирался в старый бульвар, березовую аллею, протянувшуюся от памятника Ленину до здания педучилища. Именно там, в полусотне метров от памятника, как раз напротив входа на рынок, и увидела Татьяна Решетова в июле 1969 года Николая Рубцова. Об этой встрече она спустя годы будет рассказывать неоднократно, но тогда, в 1991 году, она решила, что хватит воспоминаний, и сказала Белкову нет. Их переписка оборвалась.

Татьяна Ивановна снова разволновалась. Каждый раз, вспоминая последний разговор с поэтом, она невольно думала, почему же он оказался так жесток к ней в стихотворении, востребованном вскоре после их встречи и опубликованном в популярной тогда молодежной газете «Вологодский комсомолец».

Это было как раз накануне первого сентября 1969 года: она, как обычно, открыла «молодежку» и обнаружила в ней подборку стихов Рубцова. Прочла, расстроилась. Стихи вроде бы как и без имени, но она точно знает – это про нее. «Письмо», «Ответ на письмо». Поэт вспоминал события после августа 1954 года, когда она уехала по распределению в Азербайджан:

Дорогая! Любимая! Где ты теперь?Что с тобой? Почему ты не пишешь?Телеграммы не шлешь…Оттого лишь – поверьПровода приуныли над крышей.Оттого лишь – поверь – не бывало и дняБез тоски, не бывало и ночи!Неужели – откликнись – забыла меня?Я люблю, я люблю тебя очень…

Стихотворение датировано 1956 годом. Наверное, написано, когда она, Татьяна, еще работала в закавказской республике. А вот рядом еще одно, в продолжение:

Что я тебе отвечу на обман?Что наши встречи давние у стога?Когда сбежала ты в Азербайджан,Не говорил я: «Скатертью дорога».Да, я любил. Ну что же? Ну и пусть.Пора в покое прошлое оставить.Давно уже я чувствую не грустьи не желанье что-нибудь поправить.

«Какой обман – он что, что-нибудь знает?» – Татьяна заметно нервничала. Ей не хотелось, чтобы некоторые факты из ее жизни того периода стали известны широкому кругу, тем более Рубцову. Концовка стихотворения показалась ей особенно обидной:

Слова любви не станем повторятьИ назначать свидания не станем.Но если все же встретимся опять,То сообща кого-нибудь обманем…

«Кого обманем?» Впрочем, кого предлагал обмануть Рубцов молодой замужней учительнице, было понятно. Их разговор тогда у рынка она помнила в мельчайших подробностях. Татьяна опаздывала на консультацию перед выпускными экзаменами и торопилась во второй корпус педагогического института, что на улице Мальцева Бежала бегом (а разве можно бежать шагом?) и вдруг увидела Рубцова. Он шел в компании какой-то неряшливо одетой женщины в зеленом пальто. Бросилось в глаза, что шли они не вместе, он был на полшага от нее, но это не мешало им о чем-то разговаривать. Татьяна вспомнила, что хотела было пробежать мимо, но, узнав Рубцова, оглянулась и невольно окликнула: «Коля!» Он обернулся, на мгновение застыл, словно оцепеневший, «сделался какой-то нездоровый,» – вспомнила свои ощущения Татьяна Ивановна. В тот момент она разглядела его очень хорошо. Плешина, черный мятый костюмчик, нервная дрожь в коленях: «… По внешности понятно, что живется ему нелегко», – сделала вывод Татьяна, и учительнице-аккуратистке сразу же вспомнились ровные проборы и стрелки на брюках другого Коли Рубцова из середины пятидесятых. Да, время меняет. Николай был растерян, она вспомнила, как он попросил хотя бы три-четыре минутки поговорить. «Я опаздываю на консультацию», – возразила Татьяна. «Ну пожалуйста», – почти умоляюще сказал он…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии