И звери, и люди, и боги

Глава шестнадцатая. В таинственном Тибете

Из Шархе в горы вела довольно приличная дорога, и на пятый день нашего двухнедельного марша на юг, начавшегося после посещения монастыря, мы спустились в просторную долину, со всех сторон огражденную горами; в ее центре покоилось величественное озеро Кукунор. Если Финляндию справедливо именуют "страной десяти тысяч озер", то доминион Кукунор можно смело назвать "страной миллиона озер". Мы обогнули озеро с запада, пройдя между ним и озером Дулан-Кит, постоянно петляя между многочисленными болотами, озерами, и небольшими, но глубокими мутными речушками. Вода здесь не замерзает, и острый холод мы ощущали, лишь поднимаясь высоко в горы. Местные жители почти не попадались нам на пути, и калмыку пришлось изрядно поволноваться, прежде чем он разведал дальнейший путь у встречных пастухов. Подойдя к озеру Тассун с восточной стороны, мы разглядели на его противоположном берегу монастырь и направились туда, чтобы хоть немного передохнуть. Кроме нас, в этом священном месте оказались еще пришлые люди. Все они были тибетцы. Они держались вызывающе и категорически отказывались с нами говорить. У этих людей, перепоясанных крепко набитыми патронташами, было много оружия, в основном русских винтовок, за поясом у каждого торчало по два-три пистолета. Они приглядывались к нам, как бы прикидывая, легко ли будет с нами управиться. После их отъезда я попросил калмыка навести у настоятеля справки об этих людях. Монах долго уклонялся от ответа, и только увидев перстень хутухты Нарабанчи и получив в подарок большой желтый хадак, стал откровеннее.

- Это плохие люди, - сообщил он. - Держитесь от них подальше.

Он однако не назвал их имен, мотивируя свой отказ заповедью буддистов - никогда не раскрывать постороннему имен отца, учителя и начальника. Позднее я узнал, что в Северном Тибете существует тот же обычай, что и в Северном Китае, где также бродят банды хунхузов[18]. Они появляются в местах расположения крупных торговых фирм и в монастырях, требуют дань, а за это обязуются следить за порядком и охранять своих подопечных. Встретившаяся нам банда, возможно, покровительствовала этому монастырю.

Теперь, продолжив путешествие, мы часто замечали вдали четко вырисовывавшихся на гребне гор всадников, которые внимательно следили за нами. Все попытки приблизиться к ним и вступить в разговор ни к чему не приводили. Они мгновенно скрывались из виду на своих быстроногих скакунах. Однажды, когда мы, с трудом добравшись до перевала в горах Хамшаня, устраивались там на ночлег, прямо над нами, на горном склоне, выросло около сорока всадников на белоснежных лошадях; они без всяких упреждающих действий открыли по нам ураганный огонь. Два наших офицера с криками боли упали на землю. Один тут же скончался, другой жил еще несколько минут. Я запретил своим людям отвечать на выстрелы, а сам, подняв белый флаг, отправился вместе с калмыком на переговоры. Враги выпустили по нам еще пару пуль, но затем прекратили стрельбу и послали навстречу своих парламентариев. Начались переговоры. Тибетцы объяснили нам, что Хамшань - священная гора и на ней нельзя разбивать лагерь. Они обещали не трогать нас, если мы тут же уйдем с этого места. Их интересовало, кто мы, откуда и куда едем, а когда мы удовлетворили их любопытство, то услышали в ответ, что они знают о большевиках и считают их освободителями азиатских народов от владычества белой расы. Я положил за лучшее не вступать с ними в политическую дискуссию, а поскорее вернуться к своим спутникам. Съезжая со склона, я все время ждал пули в спину, но тибетские хунхузы больше не стреляли.