И звезды любить умеют (новеллы)

Балет в эти годы был в США развит слабо. И если отдельные балерины, по большей части итальянки, появлялись в Америке чаще всего в представлениях, которые давали увеселительные заведения, то танцовщиков-мужчин здесь до появления Мордкина видели мало и отношение к ним было самое скептическое. Поэтому московский артист произвел фурор. Его называли «юным греческим богом». Павлова, со своей стороны, открыла американцам, какие глубины выразительности кроются в классическом танце, в котором они привыкли видеть лишь трюк: не более как умение крутиться и «бегать на пальцах».

Из всех номеров, которые артисты танцевали вместе, наибольшим успехом пользовалась «Вакханалия» на музыку Александра Глазунова. Чудилось — танцовщики дают здесь выход собственной страсти!

А между тем эти страсти были самые негативные. Взаимоотношения между артистами сильно осложнились. Мордкин по сути своей не способен был играть вторую скрипку, а заниматься административными делами — тем более. И тут вдруг к труппе, раздираемой скандальчиками и скандалами, присоединился барон Дандре!

Представлено дело было так, словно он соскучился по любимой, хоть и тайной, жене, однако Мордкин скоро узнал из газет о грандиозном финансовом скандале, который разразился в Петербурге и непосредственным участником которого был барон Дандре.

В то время общественное мнение было весьма направлено против деятельности столичной думы — вернее, полного отсутствия проку от этой деятельности. Городские газеты захлебывались от нападок. Император поручил опытному юристу, сенатору Нейгардту (между прочим, зятю премьер-министра Столыпина) провести ревизию петербургского самоуправления.

31 января 1911 года несколько посланных сенатором чиновников явились в помещение городской управы и были немало изумлены, что там не оказалось ни одного «думца». Оказалось, что большинство ответственных за расходование городского бюджета лиц предпочитали работать дома и там же держали финансовые документы. И все же двадцать пять пудов документов в присутствии было обнаружено, изъято и на нескольких извозчиках отправлено в гостиницу «Баярд», где обосновался Нейгардт на время ревизии. Вслед за этим были проведены обыски на квартирах членов городской думы, допросы, а затем произведены и аресты, поскольку для членов городской управы депутатской неприкосновенности не существовало. Конечно же, арест гласных Виктора Дандре, Николая Романова (тезки и однофамильца самого императора!) и городского архитектора Евгения Вейнберга наделал шуму.

Больше всего внимания привлекало к себе именно дело Дандре — в основном из-за его связи со знаменитой балериной Павловой. К тому же слухи об их тайном венчании каким-то образом просочились, о них охотно болтали в обществе, и это делало арест Дандре еще более заманчивой темой для сплетен.

Сплетни и частная жизнь барона, впрочем, не интересовали Нейгардта, который выяснил, что своим богатством Виктор Дандре был обязан прежде всего городской казне, в которую он, председатель ревизионной комиссии думы, смело запускал руку.

Вот только один случай. Когда в 1907 году столичные власти решили проложить в городе трамвайные пути, на многомиллионный подряд претендовали две компании: германская «АЕГ» и американский «Вестингауз». Подряд достался «Вестингаузу». Следствие Нейгардта обнаружило, что Дандре получил за это взятку в семь с половиной тысяч рублей. Деньги баснословные по тому времени, когда корова стоила два рубля!

Нейгардт также выяснил, что когда в 1910 году город выбирал компанию для подряда на строительство нового моста через Неву (этому мосту позже дадут имя Петра Великого), то из Варшавы прибыл, чтобы претендовать на контракт, Шмидт, представитель фирмы «Рудзский и К°». Когда польский представитель приехал в Петербург и остановился в гостинице «Европейская», ему протелефонировал Виктор Дандре и предложил содействие. Он запросил пять тысяч рублей, получил их и подряд был отдан Варшаве, а не Коломенскому заводу, второму претенденту. Это были далеко не единственные случаи взяток, полученных Дандре, однако следы прочих оказались с большей или меньшей тщательностью заметены.

На основе открывшегося Дандре был предан суду. Ему, сенатскому прокурору и умелому юристу, удалось избавиться от обвинений во взяточничестве и переквалифицировать статью. Теперь ему инкриминировали «введение в заведомо невыгодную сделку». Дандре был присужден штраф в 36 тысяч рублей. Он выплатил их, дал подписку о невыезде (следствие по делам городской столичной думы набирало новые обороты)… и немедленно, по чужому паспорту, купленному за безумные деньги, уехал из России в Америку — чтобы присоединиться к гастролировавшей там Анне.