Я

Так что Петенька повесил на свое кресло табличку "Фошызд" — означающую, что ему лучше сейчас вообще не перчить, за оставшиеся два дня все эпизоды на этом кладбище, нужные для пяти следующих серий, были отсняты и мы отбыли обратно в Москву. Довольно неприятные для меня два дня, но во-первых "Фошызд", а во-вторых, полиция и нанятая Петькой местная охранная фирма в эти дни оберегали меня чуть ли не круглосуточно. Ну, не только меня — от Лесиной охрана вообще не отходила…

А в Москве охрану уже никто ко мне не приставлял. Правда, полиция меня и тут нашла: оказалось, что мое "дело" из Калининградской области тоже переправили в столицу. И районное отделение, в которое "дело" это попало, решило в максимально короткие сроки его закрыть — для чего им понадобилась моя персона.

— Здравствуйте… Оливия-Хлоя Устиновна… — как-то робко встретила меня молоденькая следовательница с двумя звездочками на плечах. — Присаживайтесь… Мы… извините, а можно вас как-то иначе называть? А то я все время сбиваюсь…

— Зовите меня просто Оля — согласилась я: все же последний раз меня полным именем называли лишь при вручении диплома в институте.

— Мы, Ольга Устиновна…

— Просто Оля. Я все же не Ольга, а Оливия-Хлоя…

— Извините… А я — Таня. Мы, Оля… мы сейчас закрываем ваше дело, поэтому я попрошу вас прочитать вот это постановление и вот здесь расписаться…

— Интересно… меня кто-то хочет убить, нанимает наемного убийцу — а вы закрываете?

— Да никто вас убить не хочет! — встрял сидящий в противоположном углу комнаты майор. — Этот бомж видимо хотел вас просто попугать, чтобы вы ему денег немного дали…

— А как же специально изготовленный штык, да еще редким ядом намазанный?

— Девушка, — каким-то усталым голосом поинтересовался майор, переставив стул поближе к Таниному столу и усевшись на него верхом. — Вы когда-нибудь сами еду готовили? Дома? Вам ножи кухонные точить приходилось?

— Конечно готовила! И ножи точила!

— Чем?

— Что — чем?

— Чем ножи точили?

— Станком точильным, конечно… в мастерской гарнизонной автороты…

Майор очень удивился. Нет, понятно, что выглядела я как Вандербильдиха, а в отечестве нашем этот бренд очень четко увязывается с определенным типом дам…

Это все Марион. Ну, жена Фрэнка. Замечательная женщина, и именно она, кстати, наглядно продемонстрировала мне, что значит "единство и борьба противоположностей". В отличие от Фрэнка — мужчины высокого и корпулентного, Марион была дамой миниатюрной (почти что моих габаритов). Кроме того, если Фрэнк был настоящим профессором-филологом, то Марион к филологии вообще ни малейшего отношения не имела. Она была как раз инженером-конструктором, основательницей и владелицей небольшой компании по выпуску высокоточных станков и мелких промышленных роботов — которые она сама же и проектировала. И еще на полставки работала профессором в университете соседнего графства, где читала курс робототехники. Понятно, что в такой семье чуть ли не ежедневно возникали дискуссии на тему "чей университет паршивее" — не в части качества преподавания, а в части "кому меньше денег от правительства достается"… но друг друга Фрэнк и Марион любили буквально до безумия. Виданное ли дело: они как тридцать пять лет назад поженились, так ни разу и не развелись! Правда, в остальном семья была все же типично американской: старший их сын за год один раз только к родителям заскочил — приехал в командировку в соседний городок и решил сэкономить на гостинице. А про дочь они знали, что она еще жива и вроде как вышла замуж: за два года до моего приезда она прислала родителям фотографию своего ребенка, а фамилия чада была указана уже другая…

И вот Марион первым делом повела меня в магазины, чтобы "одеться так, чтобы не выделяться". То есть в джинсу — и выбор пал на джинсу как раз компании "Вандербильд", такую же, в какой и сама Марион ходила. По ее словам, "на наши фигуры никто другой хорошо одежду не делает". Ну а так как по американским понятиям переодеваться требовалось ежедневно, у меня таких костюмов (с яркой надписью "Вандербильд" на кармане куртки) появилось с дюжину — и я дома почти все время в них и ходила. А майор-следователь, видимо по привычке "все замечать", успел эту надпись прочитать.

Ну и удивился, узнав, что ножи я точить умею…

— На станке… в гарнизоне… понятно. Так вот, это не станок. Та штука, который вас хотел то ли пырнуть, то ли попугать бомж, служит для заточки ножей у тех, кто не располагает гарнизонной авторотой, называется "мусат" и продается в любом хозяйственном магазине. Правда, этому кто-то заточил кончик, но тоже давно, много лет назад.

— А бороздки с ядом?

— Этот конкретный мусат бомж из какого-то дерь… навоза наверное выкопал, поэтому и столбнячные микробы на нем оказались в ассортименте. Да к тому же ржавый… он ведь еще советского выпуска. Кто-то выкинул наверняка, а этот — подобрал.

— Ну а фотография моя? — с вызовом спросила я у майора. Таня за своим столом сидела тихо как мышка, и даже, похоже, шевельнуться боялась.

— А это не ваша фотография!

— Как не моя?