Я, ангел

— Я думал, Феникс получила письмо. А не «мы», что бы это ни означало, чёрт возьми, — произнёс Дэгс, не глядя на упомянутую персону, хотя он хмуро поджимал губы именно из-за неё. — И я не понимаю, чем могу помочь, если останусь на ночь. Я заберу материалы домой. Изучу их там, проведу кое-какое исследование. Завтра утром сделаю несколько звонков…

— Но что если этой ночью что-то случится? — жалобно проныла она.

Дэгс ощутил, как его челюсти сжались.

Не помогало и то, что он чувствовал на себе взгляд Феникс.

Не помогало и то, что Карвер обнимал её одной рукой, пока они сидели на круглом белом диване позади Дэгса.

Это не помогало.

Всё это не помогало.

— У вас есть охрана… — раздражённо начал он.

— Никто из них не умеет драться так, как ты прошлой ночью, — парировала Азия. — ПОЖАЛУЙСТА, останься. Мне будет спокойнее, если ты здесь. Только на эту ночь.

Дэгс заскрежетал зубами.

Он как будто непроизвольно глянул на Карвера и Феникс на диване.

Его взгляд метнулся обратно к Азии.

Дэгс толком не думал о том, как странно, что он орёт на едва знакомую клиентку. Знаменитость. Сам факт этой фамильярности со всеми ними нервировал его. Ему это не нравилось. Отчасти потому, что он этого не понимал.

Ещё сильнее это не нравилось потому, что у него имелись подозрения о том, откуда всё исходит.

Он не мог по-свойски устроиться в жизни Феникс.

Ни в какой её части.

— Дай мне письмо, которое вы получили сегодня, — прорычал Дэгс наконец, протягивая руку Азии. — Дай мне сначала прочесть его. Перед уходом…

— Я заплачу тебе вдвое больше, — предложила она. — Втрое больше твоих обычных расценок, — страх в её глазах и голосе оставался осязаемым. — Пожалуйста. Уже слишком поздно, чтобы вызывать сюда кого-то другого. Если тебя здесь не будет, случится что-то плохое. Клянусь, я это чувствую…

— Просто дай мне письмо, Азия.

Дэгс решительно намеревался уйти.

Он ни за что не проведёт здесь ночь.

Ни за что он не будет находиться в том же доме, пока Карвер и Феникс трахаются в другой комнате… и неважно, услышит он это или нет.

Мысль пришла и ушла, но как только образ задержался в его сознании, это ещё сильнее умножило его злость. Он злился отчасти от того, как мало понимал свою злость.

Он. Не. Знал. Этих. Людей.

Почему некая часть его вела себя так, будто они знакомы? Хуже того, почему какая-то его часть словно заявляла невротически собственнические права на некое место в их жизнях? Такое чувство, будто часть его уже решила, что он заслуживает быть здесь, с этими людьми.

«С ней, — прошептал голос. — В её жизни. В её мире. В её семье».

Дэгс не спал в чужих домах.

Никогда.

У него имелись очень конкретные причины не спать в домах других людей. Дом вроде этого, являвшийся одним гигантским окном, представлял собой его худший кошмар.

Дэгс стоял там, не шевелясь, пока Азия просматривала кучу писем.

Она пролистала верхние в стопке, и её неоново-розовые губы поджались сильнее. Через несколько секунд её лицо расслабилось. Она триумфально выдернула нужное письмо, обошла бар и сунула его в руки Дэгса.

— Вот. Читай.

Дэгс развернул сложенный лист бумаги.

Он держал его перед глазами, сканируя строки текста.

Один за другим мы придём за тобой.

Феникс сгорит.

Двери откроются.

Примкни к нам. Примкни к нам и переродись.

Примкни к нам. Примкни к нам или умри.

Узри прославленное Изменение.

Сгори и переродись.

Убивающий Многих не может тебя спасти.

Убивающий Многих — один из нас.

Убивающих Многих принадлежит нам.

Дэгс уставился на лист бумаги, и от последней строки его горло сжалось.

— Убивающий Многих, — пробормотал он.

Предположительно это был буквальный перевод его алгонкинского имени.

Мегедаджик.

Убивающий Многих.

Джейсон Тиг никак не мог этого знать.

Азия или Феникс тоже никак не могли этого знать.

Подумав о страхе в глазах Азии, о нервозности Феникс, когда она спрашивала его о Джейсоне Тиге, Дэгс осознал, что никак не может сказать, что эта записка отсылалась к его имени. Особенно учитывая другое её содержание.

Феникс, похоже, сразу что-то уловила.

— Что? — спросила она с дивана. — Это что-то значит для тебя?

Дэгс нахмурился.

Всё ещё глядя на записку, он перевернул её и посмотрел на символ, который кто-то выжег на плотной бумаге.

Символ напоминал птицу в полете.

— Я останусь, — ворчливо сказал Дэгс, не до конца осознавая слова, слетевшие с его языка. — Я останусь на ночь.

— Уиии! — взвизгнула Азия, захлопав в ладоши.

Вопреки тому, как двадцати-с-чем-то-летняя женщина выразила это, Дэгс по её ауре и глазам видел, что облегчение искреннее.

Она правда хотела, чтобы он остался.

Он лишь радовался, что проспал часть дня.

Этой ночью он явно спать не будет.

Дэгс обустроил себе рабочее место на барной стойке в главной гостиной.

Конечно, ему предлагали другие комнаты.