Я - АНГЕЛ. Часть первая: Под прикрытием

Остальные члены нашего комсомольского актива, со временем как-то охладели к идее сконструировать «народную» моторную телегу, а эти нет! Конечно же, я помогаю им чем могу и не только добрым словом и мудрым советом. Однако, особо не балую – талант должен быть голодным и, до многих вещей доходить самостоятельно… Поддерживаю их энтузиазм на определённой «планке», но не более того.

Санька да Ванька Телегины забросив автодело, всерьёз увлеклись футболом совмещая его со строевой подготовкой. Михаил Гешефтман – которого я вполне официально назначил тренером по футболу и неофициально – «фельдфебелем-шкуродёром», создал из их сверстников две полные команды во главе с капитанами-близнецами и гонял их «в хвост и в гриву».

Между «командами-отделениями» разжигалось соперничество за первое место – как моральные, так и материальные: я из своих весьма скудных средств выделял малую толику на призы. Чаще всего это были какие-нибудь сладости.

Ох и, страсти кипели при «товарищеских» матчах… Ох и, «зарубы» иногда происходили…

Весь посёлок сбегался посмотреть!

Кроме этого, со временем я скинул на Барона и всё своё «бумаготворчество» на полустанке - в отряде военизированной охраны он как бы стал внештатным писарем. У Мишки был удивительно красивый почерк…

Просто золото, а не почерк!

Таким образом, после того – как я расставил «всех по местам», у меня образовалось просто уймище свободного времени.

***

Как-то раз меня на комсомольском собрании спросили:

- Что такое «социализм», Серафим? Только простыми словами – не как в книгах?

- «Социализм» в моём понимании, когда государство и общество в целом – социально-ответственны перед каждым человеком. Когда выполняются его права на труд, на образование, на медицинское обслуживание и пенсионное обеспечение в случае нетрудоспособности или при наступления старости.

С такой точки зрения поздний СССР, да – был социалистическим государством.

- А что такое «коммунизм»?

Я вздохнул: как ответить на то, что сам не понимаешь?

- Скажу стихами Владимира Маяковского:

- «Если мы коммунизм построить хотим,

Трепачи на трибунах не требуются.

Коммунизм для меня -

Самый высший интим,

А о самом интимном -

Не треплются²⁹».

Когда провожал Елизавету, она спросила:

- Признайся, Серафим – это твои стихи, а не Маяковского?

- Не признаюсь!

***

Хотя по уговору между мной и Анисимовым, я могу иметь брать «Бразье» для ежедневных поездок на полустанок, я особо часто делать этого не стал – предпочитая ходить пешком, если нет какой поспешности. Зато, на третий день же день после завершения ремонта и сдачи «Француза» под ключ, я съездил в закрытый после Октября старообрядческий женский монастырь и хорошенько его обследовал.

Ну, несколько не соответствует моим представлениям о монастырях… Никаких высоких каменных стен, башен – в которых томились и проливали слёзы русские царицы, попавшие в немилость охладевших к ним самодержцев-прелюбодейцев… Несколько двухэтажных зданий, построенных квадратом, глухой стеной наружу – среди которых возвышалась громадой «небоскрёба», церковь с высокой колокольней – когда-то, увенчанной восьмиконечным старообрядческим православным крестом… Колоколов, кстати, тоже уже давно нет – как и многого другого: монастырский комплекс варварски разграблен местными крестьянами – всё ценное, что смогли отломать – отломали и унесли.

Однако, сами здания – весьма добротные и с приличной толщиной кирпичных стен, целым-целёхоньки! По кельям подсчитал: народу здесь «женску полу» - под триста душ или поболее того, проживало.

Это хорошо…

Большая каменная конюшня, коровники: земли кругом непахотные, зато выпасные – поэтому экономика монастыря держалась исключительно на молочном животноводстве. Когда мужики приватизировали скот - монахиням элементарно нечего стало кушать и, они кто не разбежался отсюда сразу - тот помер в первую же зиму.

Маслодельня, сыродельня, заполненные грунтовой водой погреба-ледники… Здесь было целое подземелье, про которое местные детишки рассказывают обычные в их возрасте страшилки. Пункта забоя скота, здесь принципиально не имелось – монастырь как никак, всё же. Невысокий деревянный забор вокруг всего хозяйственного комплекса и деревянные же вспомогательные хозяйственные пристройки за ним. Ну и естественно, заброшенное людское кладбище на ближайшем пригорочке - где хоронили монахинь и, в другой стороне – скотомогильник, где зарывали павших животных.

А места вокруг – воистину живописные и ни одной души вокруг…

Красота!

***