Я бегу по снегу босиком

– Тогда впереди у нас целая вечность. Давай по порядку.

– Я отправил все материалы по опергруппе, все что скопились за годы. Целая куча.

– Я видел. Кстати, а помнишь ли ты, с какой целью задумана группа? Вчера я спросил у Клавдия, и тот сразу захотел на Камчатку. Так странно.

– А и правда. Чего это Клавдий? – поймав выразительный взгляд Всесильного, вдруг разозлился. – Мне тоже уже собираться?

– Конечно. Но чуточку позже. Возвращаясь к вопросу. С тех пор, как задумана была вся эта… история с группой, прошло много времени. Даже для вечных. А динамика вдруг закрутилась сейчас. Не находишь ли странным?

Еще как находил. Ладон мучился этим вопросом и денно и нощно. Что толку? Все равно что искать смыслы жизни. Скорей философский вопрос. Кивнул. Что тут скажешь?

– Прекрасно. Ответ очень прост…

Сэм вдруг поднялся, словно бы разминаясь, подошел к окну, грустно взглянув на огромный кактус на подоконнике, словно символизирующий всю работу Инквизиции – множество направлений, отростков, и все сплошь покрыто густыми шипами. Цветет раз в столетие.

– В отличие от людей, азеркины не склонны наступать на привычные грабли. Все же наша память крепче. А потому очень скоро, буквально вот завтра, соберутся все власть предержащие, и я очень надеюсь – все-таки будут приняты решения, к которым мы шли тысячи лет.

Вот как. А Лад уж было подумал, что будет большая война между Мраком и Светом. А тут – вам здрасьте, решились. Можно было, конечно, еще подождать… пару-тройку веков, что им стоит, Великим. Да видно, не каждый миг развоплощаются вожди Света. Подействовало – никак, прослезиться решили.

– И что же?

Голос дракона прозвучал очень холодно, даже зло. Не соответственно моменту.

Сэм удивленно обернулся на него, усмехнулся, будто понимая.

– Такое происходит в этом мире всегда перед лицом глобальной опасности. Внешней.

– На нас нападают? А я не заметил?

Высший категорически не хотел отвечать на его тон, словно не замечая.

– Мы вымираем, Ладон. Все, безотносительно стороны света, силы и расы. Бессмертные уже почти вымерли.

– Тоже мне новость. Об этом кричали на каждом углу иного мира еще двести лет как тому. С тех пор нас стало меньше раз в десять. Ход истории. Вымрем – и поделом.

– Новость в том, что повсеместно начали вновь рождаться иные бессмертные дети. Когда Гесс привез из тайги Макса – никто не поверил. Когда Арина нашла на мосту Фила – это сочли просто странным исключением. Тысячелетия боли и страха, безоглядного бега от страшной судьбы, от участи родителя, хоронящего своего смертное чадо… Неужели все это закончится? Даже маленький лучик надежды способен изменить очень многое в нашем мире.

Он говорил, тихо, медленно, очень горько. А Лад вдруг очень отчетливо представил себе Сэма – отца, хоронившего своих смертных детей. Стало страшно. Только прошедший этот мучительный путь мог вот так… Слава Богу, Ладон сам не познал этой муки. Но даже ухода учеников и близких друзей за грань невозвращения было достаточно, чтобы понять. Да. Если все правда – то это надежда. Пусть и хрупкая, почти иллюзорная. На возрождение. Вот только – зачем?

– Скажи, Сэм, зачем мы нужны тут? Люди давно не уступают нам в могуществе и любить никогда нас не будут. Как тех старших братьев, которым зачем-то досталось наследство. Ну станет нас много. А дальше?

– Будем жить, не повторяя ошибок. Быть рядом с людьми мы уже научились. До банального «много» еще – как до неба пешком. Даже после «титаномахии», истребившей почти всех бессмертных, нас оставалось в десятки тысяч раз больше. С нашими этими всеми заморочками, с нашей любовью – к закату этого мира мы просто начнем быть заметны. Но теперь есть надежда.

– Ты романтик. Как все мы. И все же, все сказанное тобой поучительно, но зачем ты поднял снова тему простой опергруппы банальнейшей серой организации?

– Когда-то, очень давно, несколько вот таких вот «романтиков» выдвинули теорию о возрождении мира азеркинов. Всех сторон и сил Света, всех рас. Очень было все странно и… утопично. Дружба народов, возможности, договор об общем мире. Тогда и была создана Инквизиция и возможность стать «серым». Да-да. Ты не ослышался. Контроль быль лишь частью идеи. Теперь, когда я хочу подать представление тебя на должность руководителя сам-знаешь-чем, тебе стоит знать это.

– А Клавдий? – Ладон был, конечно, драконом.

И не мог не радоваться карьерному росту. Но Клавдий был не просто другом. Как это ни странно звучало, за все это время все оперативники давно стали одной семьей. С полумысли друг друга понимая, с полуслова. И в прямом, и переносном смысле. Нет, двигать своего практически старшего брата не стал бы даже Ладонис-дракон.

– Я его забираю. По результатам вашей с ним операции на Камчатке будем решать уже точно куда. Но высоко – это точно. И кстати…

Сэм, все это время стоявший у окна, вернулся за стол.

– Будет принято решение о создании главного учебного заведения для всех молодых азеркинов. И сети специальных школ.

– Хм… когда-то, мне помнится, было решено не разделять иных и людей. Чтобы сгладить углы межрасового общения.