Я беременна от вашего мужа

– Нет, ты этого не делала, – говорю мягко, надеясь, что удастся достучаться до дочери. Раньше мы с ней не часто находили общий язык, она мало чем со мной делилась, но я хочу это изменить. – Ты любишь папу, я знаю. И тебе очень сложно, ведь мы разводимся, и это процесс долгий и болезненный.

– Да, это больно, – признаёт она и плачет: – Но я так рада, что младших нет сейчас дома! Алсу в счастливом неведении, согласилась остаться на вторую смену, ведь у неё там друзья. Братья только и трещат по телефону, что о хоккее, а я готова взорваться. Мне это очень сложно выносить мам… Одной.

– Ты не одна, – утирая слёзы, шепчу ей. – Я всегда с тобой, милая. Если не вижу тебя рядом, то думаю о тебе.

– Ты меня простишь? – рыдает она в трубку. – Снова примешь обратно? А если я опять тебя предам? Я не верю себе, мам. Я так запуталась!

– Не плачь, – беспокоюсь о ней всё больше. Дарина такая эмоциональная, что это меня всегда пугает. – Я сейчас приеду. Где ты? Дома? Кто-то ещё есть? Бабушка? Сафира?

– Отец её выгнал, – бурчит дочь.

– Кого? – теряюсь я. – Бабушку?

– Тётю Сафиру, – она смеётся сквозь слёзы и поясняет: – А бабушка сама ушла, из протеста.

– Значит, ты одна? – сильнее волнуюсь я.

В таком состоянии Дарину нельзя оставлять без присмотра.

– Не одна, – немного успокоившись, вздыхает она. – Дома папа и эта его новая. Кристина!

Холодею, понимая, что снова проигрываю. Эта женщина уже в доме, который был нашим, и рядом с моим ребёнком. Может, Дарину обижают? Дочь Минаева совершенно сумасшедшая! Если она едва не задушила Арину, только потому что та защищала офис и документы.

Дариночка несдержанная, говорит то, что думает, и у неё резкая смена настроения. Если она случайно нагрубит Минаевой, та ответит, и моя девочка пострадает.

Шепчу, стискивая телефон:

– Она тебя не обижала?

– Она вообще со мной не разговаривает, – хмыкает дочь. – Делает вид, что меня нет. И меня это устраивает, поэтому я отвечаю тем же. Кстати, мам…

Она говорит так тихо, что я едва разбираю слова:

– Помнишь, я говорила, что помогу? Так вот, у папы…

И неожиданно раздаются короткие гудки.

Я замираю, невидяще глядя в ночь, а потом выскакиваю с балкона, и Неля подскакивает на постели, роняя смартфон.

– Напугала!

Я бросаюсь к выходу, на ходу надевая обувь и хватая сумочку, и Неля кричит мне вслед:

– Ты куда?!

Лифта ждать нет сил, и я едва не скатываюсь по лестнице. Но через три этажа сдаюсь и доезжаю до первого в тесной душащей меня кабинке. Такси ловлю, оттолкнув какого-то человека и сунув ему первую попавшуюся купюру. В голове бьётся одна мысль, лишь бы Кристина ничего не сделала моей девочке.

Такси останавливается у дома Агаева. Расплатившись, я выхожу и замираю у ворот. Казалось, я жила здесь в прошлой жизни. Не так много времени прошло, но столько всего случилось. Смотрю на светящиеся окна и гадаю, что происходит внутри. Набираю дочь:

– Дарина?

– Ты приехала? – слышу голос мужа и замираю, не дыша. – Я ждал. Заходи, открыто.

Как во сне толкаю дверь и вхожу во двор, который некогда был моим. Клумбы, где раньше цвели хризантемы, флоксы, пионы, сейчас поросли травой. Газон давно не стрижен, пахнет сигаретным дымом. Морщусь, понимая, кто курит. Кристина тоже в доме?

Поднимаюсь по ступенькам и тяну ручку двери на себя.

Запах, к которому я привыкла за много лет, принимает меня в свои объятия, но кажется мне удушающим и тяжёлым. Я будто на самом деле попадаю в болото, и хочется бежать, но всё равно иду вперёд, ведь моя дочь в опасности.

Глава 51

Нахожу их в гостиной. Дарина сидит на диване и, сжимая в руках платок, не поднимает головы. Богдан стоит рядом и, скрестив руки на груди, смотрит на меня так, что в груди всё переворачивается.

Тёмные глаза его блестят, на твёрдых красиво очерченных губах полуулыбка. Будто рад меня видеть. Словно между нами не идёт война.

– Добро пожаловать, – слышу голосок Кристины и поворачиваюсь к женщине.

Она выносит из кухни поднос с напитками, и я прикусываю нижнюю губу, вспоминая, как Эльвира Халидовна отругала меня за царапину на нём. Любимый серебряный сервиз свекрови, который доставали лишь на нашу с Богданом оловянную свадьбу, сейчас используют для вечернего чаепития.

«Эльвиру Халидовну удар бы хватил», – не без удовольствия думаю я.

Сама двигаюсь к дочери и сажусь рядом.

– Дарина?

Трогаю её, чтобы посмотрела на меня, но дочь лишь резко отворачивается и прижимает платок к лицу. Я смотрю на Богдана:

– Что ты с ней сделал?

– Дарина плохо себя вела, и Богдашечка её наказал, – расставляя чашки, воркует Кристина.

Я давлюсь смешком и удивлённо смотрю на мужа.

– Богдашечка?

Тот кривит губы, но не комментирует. А Кристина продолжает:

– Отец оплатил создание клипа, а она всё отменила на середине сьёмок!

Улыбается и поправляет мой фартук, желая визуально придать себе объём в области живота.

– Девочка совершенно отбилась от рук! Не представляет цену деньгам. А ведь моему Богдашечке они так нужны для предвыборной компании…

– Помолчи уже, – не выдержав спектакля, цедит Богдан.