Я беременна, профессор!

– Спасибо, девочки, – поблагодарила их я.

– Но Веника все же к ответу призвать надо! Мужик он, или где? – воскликнула Таня, и я была с ней согласна.

Мужик или где, к моему удивлению, обнаружился… у меня дома. Да еще в компании папы и коньяка. О, горе мне, если Поклонский самостоятельно решил рассказать все отцу!

А когда услышала про «любовь» и «без ума», рот мой удивленно приоткрылся и больше не закрывался. До тех пор, пока папа, вскочив на ноги, не проревел:

– Чтооооо ты сказал? Повтори!

Пришлось встать между отцом и Поклонским, потому что только драки мне тут и не хватало!

– Папа, что ты натворил? – вскричала я. – Альберту Венедиктовичу нельзя пить категорически! А ты напоил его коньяком! У него редкая генетическая аномалия – от спиртного он начинает нести всякую чушь!

По правде, несла здесь чушь именно я, но когда позади меня нетрезво хохотнул профессор, обернулась к нему и потребовала:

– Немедленно встаньте, Альберт Венедиктович! И пойдемте в мою комнату. Там нас ждет очень серьезный разговор.

К моему удивлению, Поклонский поднялся на ноги и вопросительно взглянул на меня. Мол, куда идти? Я указала ему на коридор.

– Вторая дверь справа.

– Ты останешься с ним наедине в комнате? – опять заревел папа.

– Да. Буду приводить профессора в чувство и исправлять то, что ты сделал!

– Я же не знал… – начал папа.

– Вот теперь знаешь!

И мы с Поклонским удалились. И вообще какого черта происходило? Что делал у меня Альберт Венедиктович? Почему не поговорил сначала со мной?

– Дарья, надо признаться, так меня еще не защищали! – восхитился профессор, когда оказался в моей спальне. Мне даже было наплевать, что в ней царил привычный творческо-медицинский (в плане лекций и заметок) беспорядок.

– А я вас и не защищала! Зачем вы здесь?

Поклонский присел на край моей постели. Пришлось отвести глаза. Совсем недавно я и мечтать о таком не смела, чтобы вот так… Альберт Венедиктович рядом, стоит только руку протянуть.

– Затем, чтобы убедиться, что с тобой и… ребенком все в порядке.

– Папе, я надеюсь, вы о ребенке не сказали?

– Нет. Не сказал.

– Вот и хорошо. Уж предоставьте это мне.

Я заходила по комнате туда и обратно. Поклонский смотрел за моими передвижениями некоторое время, потом сказал:

– У меня и так голова кружится.

– Так отправляйтесь домой и ложитесь спать!

– Я думал, что нам стоит все обсудить.

Думал он!

– Будем обсуждать, но на вашу трезвую голову.

– Ты же оставишь этот плод?

– Естественно, я его оставлю! Даже если бы у меня не было угрозы остаться бесплодной, я вряд ли бы решилась на то, чтобы убить собственного ребенка.

Даже зачатого таким странным способом, – пришла в голову мысль.

– Хорошо. Тогда я, пожалуй, поеду домой.

Профессор встал с кровати и направился к выходу. Пришлось догнать его и перегнать. Мало ли что там папа за это время успел себе надумать.

– Я первая! – сказала я и вышла из комнаты.

Папа обнаружился на кухне. Уже заварил кофе и налил в две чашки. Одну из них вручил мне, видимо, для профессора.

Пока Поклонский одевался и обувался, я стояла и смотрела на него. Нет, я взаправду стала очень сентиментальной, раз он сейчас показался мне таким одиноким и не очень счастливым.

– Вот, выпейте, – отдала я Поклонскому чашку кофе, которую он опорожнил одним большим глотком. – И вызовите такси!

– Обязательно. Даша, Витя, до встречи! – сказал профессор напоследок и вышел из моей квартиры, позабыв на полке шарф.

Будильник на телефоне, который забыл отключить на выходные, резко ударил по барабанным перепонкам.

– Зачем так громкоооо, – простонал я, пытаясь нащупать телефон на тумбочке.

Когда мои поползновения не увенчались успехом, с трудом разлепил глаза и тут же залепил их обратно. Было ощущение, что туда насыпали песка. И не просто песка! Вся Сахара, похоже, переместилась ко мне под веки.

Снова пошарив по тумбочке рукой, я в конце концов дошарился до того, что грохнул телефон на пол. От такого обращения он, к моему облегчению, наконец заткнулся.

Полежав с закрытыми глазами еще некоторое время, я сделал новую попытку поднять веки. И тут же поймал на себе осуждающий взгляд желтых глаз.

Весь упрек, на который только способны женщины, светился в глазах шлюшки Молли, взиравшей на меня с противоположного края постели.

– Не смотри на меня так, – сказал я кошке. – Ну да, перебрал немного. Ты же знаешь, я обычно не пью. А тут Витек напоил, ну и…

Молли и не думала менять гнев на милость. Кажется, даже фыркнула в ответ, если кошки на такое вообще способны.

– Ну вот что ты начинаешь? – возмутился я. – Билану вон пьяному можно, значит, скакать по Самаре, а мне нет? Причем я, заметь, домой ночевать пришел!

Испустив что-то вроде вздоха, шлюшка Молли спрыгнула с кровати и гордо удалилась куда-то в направлении кухни. Женщины! Что с них взять?