Я Береза, как слышите меня

Утром начальник связи армии полковник Боборыкин приказал сжечь разбитый самолет, а летчиков отправить к медикам. У Грищенко сильно была ободрана нога, а у Иркутского на руке переломало пальцы. За тот полет их не ругали, но и не наградили.

Наши войска начали наступление. И вот уже очищен от немецко-фашистских захватчиков Ростов. Попытка противника закрепиться на заранее подготовленных рубежах была сорвана, и войска Красной Армии продолжали теснить гитлеровцев на запад, к Минску.

Эскадрилья Булкина перебазировалась в хутор Филиппенко, а штаб фронта — в городок Каменск на Северском Донце. Здесь я получила письмо от мамы — первое с начала войны. Очень обрадовалась ему: все эти месяцы с боязнью думала, что мои родные могли оказаться в оккупации. Мама писала, что фашисты были только очень близко от нашего Кувшиновского района. Город Калинин Красная Армия освободила 16 декабря. Торжок не был под немцами, но они его весь порушили. Сколько было церквей, соборов древних — все с землей сровняли антихристы.

Далее мама сообщала, что недалеко от нашей деревни был штаб Конева и у нее квартировали его командиры. Уж очень славные, добрые. Согрею, пишет, самовар, заварю из разных трав чаю, они сахарку раздобудут, и вот все вместе пьем этот чай, а они мне и рассказывают о всяких новостях на разных фронтах. Я-то все о тебе расспрашивала, показывала им твое письмо с полевой почты. А они: "Жива ваша дочь, Степанида Васильевна, жива. На том участке фронта, где она сейчас, затишье." Может быть, они мне и неправду говорили, но уж очень убедительно и вежливо так. Ты, дочушка, обо мне не беспокойся. У меня все хорошо, только вот о вас, своих детях и внуках изболелось сердце. От Егорушки давно нет весточки, с самого начала войны, как прислал письмецо о том, что идет бить врага, так и все. Костя воюет где-то на Южном фронте, Колюшку тяжело ранило и он сейчас в госпитале, Зина — в блокадном Ленинграде мастером на заводе "Красный гвоздильщик". На внука Ванюшу пришла похоронная. Мария от горя стала такая, что краше в гроб кладут. Об Алексее ничего не знаю, как прислал перед войной письмо из Дрогобыча, в котором сообщил о рождении дочки Лили, так и все. Вася из Норильска все пишет прошения с просьбой отправить его на фронт, но никто ему не отвечает. Как ты-то, дочушка? — спрашивает мама. — Береги себя, одевайся потеплее. Я тебе варежки связала с двумя пальцами, чтобы удобнее было стрелять.

В письме мама молила Бога о том, чтобы мы, ее дети, остались живы, а Красная Армия набрала бы побольше силы да очистила землю русскую от супостатов...

Письма на фронт приходили в основном бодрящие. Писали, что у них все хорошо, что всем обеспечены, что работают с отдачей всех сил на победу над злейшим врагом человечества — фашизмом, и чтобы о них не беспокоились и скорее с победой возвращались домой. В письмах с фронта сообщалось самое главное жив, здоров, бью фашистов. Это была святая и праведная ложь...

Получила я письма и от Виктора с Северо-Западного фронта. Виктор писал, что летает на "маленьких" (так мы звали в войну истребители), что на его счету девять сбитых фашистских самолетов, что он награжден орденом Красного Знамени и двумя — Красной Звезды. "Когда встретимся, Аня ? — спрашивал Виктор, и сам же отвечал: — После Победы"...

Желторотик

Зимняя компания сорок второго года развеяла миф о непобедимости гитлеровских вояк. Но не все удалось тогда. Враг еще был очень силен и наши главные планы сбылись позже. Но непреходящая ценность первых успехов в том, что они воодушевляли бойцов, вселяли в нас дух веры в победу. Этот дух характерен был в те дни и для воинов нашего Южного фронта. Совместно с войсками Юго-Западного они прорвали оборону противника на участке Балаклея и образовали барвенковский выступ. Каждый солдат фронта переживал и за успех лихого рейда по тылам немцев двух кавалерийских корпусов Пархоменко и Гречко. В зимнюю стужу, в гололед они своими смелыми неожиданными налетами наводили панику в стане гитлеровцев. В штаб фронта летело по радио одно ободряющее донесение за другим. Но вдруг эфир замолчал. Командующему требовалось точно знать, в каком направлении могли продвинуться корпуса после того, как от них поступило последнее радиосообщение. Командование понимало, что измотанные жаркими схватками, бессонными ночами конники нуждаются в отдыхе. Их нужно вернуть, но как это сделать, если эфир молчит?

— Пошлем У-2, — предложил начальник связи Южного фронта, генерал Королев.

— У-2? — переспросил командующий, — и невольно глянул в окно: за мутноватыми стеклами бесновалась круговерть. А кто сумеет выполнить задание в такую погоду?

— Летчики эскадрильи связи...