Я Береза, как слышите меня

Так оно и чередовалось в нашей фронтовой жизни: редкие минуты молодого веселья, разрядки, горе потерь и боевые вылеты, атаки...

Летчик Кузьма Грудняк

В одном из вылетов подбитый штурмовик Кузьмы Грудняка приземлился, едва перетянув линию фронта. Ил-2 с поврежденным мотором стоял на колесах в лощине, недалеко от оврага, за которым проходил передний край обороны врага. Летчик под градом пуль и разрывов мин выбрался из кабины и залег. Затем он пополз в свою сторону, вскоре доложил о случившемся и к его самолету выехали техники. К машине пробираться пришлось пешком. Вся местность была перекопана траншеями, заминирована, поэтому отбуксировать самолет от передовой не представлялось возможным. Для спасения "ильюшина" оставалось только одно: после смены поврежденного мотора взлететь с того места, где он стоял. Но как это сделать? Ведь для взлета нужен разбег, а вокруг сплошные траншеи да минные поля. Можно было взлететь - но в сторону противника. В таком случае сразу после отрыва от земли самолет окажется за линией фронта и под огнем. Да ведь и менять мотор на виду у противника - дело опасное. Решили работать ночью, а на день самолет замаскировали ветками.

И вот ночь, техники прикрылись брезентовыми чехлами и при свете переносной лампы принялись снимать мотор. На следующую ночь поставили исправный мотор. Приполз к замаскированному самолету и летчик. Расстелил Кузьма Дмитриевич свой видавший виды реглан, улегся на него, закурил и стал думать, как же произвести взлет. Посмотрел на дымок папиросы и увидел, что ветер-то тянет со стороны противника. "Это хорошо, - подумал Грудняк, - при взлете против ветра разбег будет короче", - и спросил у техников:

- Ну, как, все готово?

Те пристально посмотрели на летчика, а заговорил старший Петр Панарин:

- Все гайки на подмоторной раме зашплинтованы, шланги и трубопроводы присоединены - сам проверял, водой и маслом заправили, горючим - тоже...

- Ты лучше скажи, Петр, покороче, - остановил его летчик. Ты скажи: лететь можно?..

- На аэродроме я бы его не выпустил.

- Это почему же?

- Мотор-то ведь не опробовали, как положено, да и все делали на глазок... Вдруг раскрутка винта? Или еще что?..

- А ты еще разок проверь хорошенько - на свой глазок- тросик регулятора оборотов и представь, что сам будешь взлетать.

- Есть, товарищ командир. Но как мы будем мотор перед взлетом прогревать? Ведь сейчас под утро тишина стоит, как у нас под Омском.

- Попросим артиллеристов. Под шумок и прогреем моторчик-то.

Так и сделали. Командир артиллерийской батареи согласился:

- Хорошо, пошебуршим малость с запасных позиций - будто пристрелкой целей занимаемся.

И вот рано утром наша артиллерия заработала. А Грудняк запустил мотор и начал его прогревать, затем дал максимальные обороты - раскрутки нет. И тогда он спустил штурмовик с тормозов и пошел!

Самолет бежал прямо на блиндажи фашистов и их траншеи. В какое-то мгновение летчик включил форсаж и уже у самого блиндажа немцев рванул ручку на себя...

Вскоре штурмовик низко пронесся над нашими войсками, покачал крыльями, как бы благодаря за гостеприимство.

Баба на корабле

В один из дней меня вызвали на КП полка и приказали вести четверку штурмовиков опять на эту косу Чушку - штурмовать только что переправившийся через Керченский пролив резерв пехоты и техники противника. Я попыталась отказаться от роли ведущего и робко попросила командира полка разрешить мне лететь в качестве ведомой.

- А кто, по - вашему, должен вести группу? - спросил, глядя на меня в упор, Михаил Николаевич. - Осталась одна необстрелянная молодежь. Погибли Усов, Степочкин, Зиновьев, Тасец, Пашков, Балябин, Мкртумов... Обгорел Бугров. Тяжело ранен Трекин. Ну кто, по - вашему, поведет летчиков на боевое задание?...

Командир полка отвернулся, протирая глаза перчаткой, и тогда, быстро повторив задание, я выскочила из землянки.

- В такую погоду да на такую цель только смертников посылать... проворчал пилот Зубов, узнав о вылете.

А я, вместо того чтобы разъяснить задание, как-то успокоить летчика, вдруг резко приказала:

- Всем по самолетам! Бегом!..

Не выдержала, сорвалась...

После взлета все мои ведомые пристроились ко мне, заняв каждый свое место в строю. Зашла с группой за истребителями сопровождения: они почти всегда стояли ближе к линии фронта, а мы, штурмовики, подальше. Взлетела к нам четверка ЛаГГ-3.

Я знала, что лететь к цели на косу Чушку по прямой - сквозь зенитный заслон - невозможно. Решила действовать глубоким заходом со стороны Азовского моря. Низкая облачность работала на нас. Но пока мы летели над плавнями и морем, минуты показались вечностью: ведь любая неисправность в моторе или повреждение самолета - это бесследная гибель.

Наконец, в окнах облаков показалась песчаная отмель - Чушка. Здесь вокруг таилась смерть. Она могла вынырнуть из облаков пикирующим "фоккером", с земли - зенитным снарядом, шальной пулей...