Я без ума от французов (СИ)

– Ну и хорошо, – Тиерсен кивает. – И пока я читаю, можешь рассказать об этой истории с убийством, люблю такие, – он не любит, но знает, что любит Цицеро, и это будет прекрасная сказка на ночь и еще одна интересная история в его коллекцию.

– Да там и рассказывать-то нечего, – Рики видимо расслабляется и тоже достает сигареты, закуривая. – Тогда тоже дело шло к вечеру, и этот странный человек… Тоже такой весь черный, как эта машина. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Он приехал, остановил машину и все сидел в ней, а когда я уже собирался выйти к нему, он поднялся и пошел ко входу, держась за живот. Я сначала решил, что прихватило, мало ли, и что он в туалет попроситься хочет, но потом увидел, как кровь капает… Хотел сразу полицию вызвать, вы понимаете, я человек законопослушный, мне проблемы не нужны, но… Он такие деньги предлагал, я думал, он совсем с ума сошел, – Тиерсен понимающе усмехается, перелистывая страницу. Он слышал подобные истории, рассказанные таким же тоном, сотни раз и только надеется, что ему самому теперь не придется их рассказывать. – В общем, доплатил мне так, будто я ему новый автомобиль вместо старого отдал, а не наоборот. И все просил меня сохранить его, говорил, мол, не продавай, ни в коем случае не продавай, вернусь через неделю – и заберу. И как будто прощался с ним, все по капоту гладил, ну, тогда я и решил, что он совсем двинулся от кровопотери. А потом он уехал и, конечно, не вернулся ни через неделю, ни через год. И я с тех пор эту проклятущую машину никому продать не мог.

– Очень познавательно, – Тиерсен кивает, откладывая бумаги. – А теперь обсудим цену, и я заплачу наличными.

Когда он выходит из дверей, помахивая ключами, Цицеро довольно жмет на клаксон, и этот звук оглушающе громкий, резкий в вечерней тишине стоянки. Но Тиерсен только смеется.

– Двигайся, это мой автомобиль, – он берется за дверцу со стороны водительского сиденья, и Цицеро с явной неохотой перелезает на пассажирское. – Ладно, я же дам тебе прокатиться, – Тиерсен смотрит на светлые окна и удерживается от того, чтобы поцеловать Цицеро в красные губы. – Но сейчас я хочу его опробовать, – он с удовольствием заводит автомобиль, и тот слушается мгновенно, будто все эти годы только и ждал, когда кто-нибудь сядет в него. И, пока Тиерсен выезжает со стоянки, урчит, словно дикий механический зверь, подстраиваясь под его движения. Цицеро хватается за дверцу и взвизгивает довольно, когда Тиерсен набирает скорость.

– Эй, мы просто едем домой!

Но Цицеро, конечно, не слушает его, откидываясь на спинку сиденья и жадно дыша открытым ртом. И когда он кричит громко, Тиерсен только поворачивает голову и улыбается: ветер растрепывает рыжие волосы, губы растянуты в совершенно счастливой улыбке, и желтые глаза горят именно так, как Тиерсен любит.

– Ладно, мы можем чуть-чуть покататься. Чуть-чуть, – и он кладет свободную руку Цицеро на плечо, чувствуя, как восхитительно послушен ему автомобиль, и будто совсем нечего бояться в нем. И поэтому, когда Цицеро жарко хохочет, потираясь о его предплечье щекой, и кусается, Тиерсен его не останавливает.

Франция встречает их немного прохладной погодой. Тиерсен уже почти отвык от нее, и это немного странно – они проехали всего несколько часов, а легкий речной ветер уже холодит кожу. Цицеро пытается разобраться с неудобно большой картой, и она бьет его по лицу, выскальзывая из пальцев, когда он старается прижать ее к панели.

– Тьфу, дрянь! – Цицеро снова распрямляет непослушную карту и вглядывается в мелкие, убористо напечатанные названия. – Где мы вообще, Тиерсен?

– Где-то… здесь, – Тиерсен смотрит ему через плечо и тычет пальцем в одно из мест. Он действительно много путешествовал, по Франции в том числе, и ориентируется по карте, которую хорошенько изучил накануне.

Цицеро прикидывает оставшееся расстояние.

– Дерьмо, ехать еще полдня! – он складывает карту и недовольно сует ее в бардачок. – Цицеро скучно! Совсем нечем заняться! – и устало откидывается на сиденье, барабаня пальцами по дверце.

– Я попробую починить радио потом, – Тиерсен спокойно смотрит на дорогу. Радио у этой машины действительно странное, вроде исправное, но словно нетронутое, с очень тугими ручками и кнопками, такое, будто и не включалось и не работало никогда. – Хочешь, поиграем во что-нибудь? Например, ты можешь загадать что-то, а я буду задавать тебе вопросы и угадывать.

– Скучно! – Цицеро капризно запрокидывает голову.

– Кто знает больше слов на букву “с”?

– Скучно. Животрепещущее слово, – Цицеро ворочается. – Я всю задницу отсидел, Тиерсен!

– А что ты предлагаешь? – Тиерсен отвечает флегматично, ради собственного спокойствия он давно приобрел привычку почти не слушать Цицеро в такие моменты.

– Купить газеты на ближайшей заправке, – говорит маленький итальянец ядовитым тоном и отворачивается, ковыряя темную кожу на дверце. И Тиерсен чувствует странно, как будто мотор рычит чуть громче, и едва удерживается от совершенно глупого желания сказать: “Тш-ш, мальчик” и погладить руль.