Я - богиня любви и содрогания (СИ)

я слышала стоны, лязг мечей, крики и чувствовала привкус крови на его губах в каждом поцелуе. Я даже представить не могла кто он… Нет, он не человек… И то, что я вижу — вовсе не магия… Бог войны… Чудовище, не знающее пощады и поражения…

Сладкое до дрожи напряжение нарастало с каждым толчком, а потом яркая вспышка ослепила мои глаза. Мир растворился в ней, а нежный свет, упавший откуда-то сверху, озарил всю комнату. Мои пересохшие губы, жадно приоткрылись, но я видела лишь розовый свет и лепестки роз, летящие вниз.

— Люблю, — прошептал он, целуя мои пересохшие губы, пока я вздрагивала и прижималась к нему. — Люблю… Мое сокровище… Моя жизнь…

Я медленно оседала у него на руках, каждым поцелуем шепча одно и тоже слово: «Люблю…». Лепестки падали, а пламя постепенно угасало, уступая место нежности… Я обвивала слабыми рукам его шею, целовала его и шептала, то, что твердило все еще задыхающееся сердце.

— Люблю, — плакала я, глядя, как нежно розовые лепестки путаются в его черных волосах.

— Любовь — это вечная война и самая сладкая победа…, - послышался нежный шепот, а я уткнулась в его плечо, чувствуя, как крепко обнимают его руки. — Моя богиня…

Глава двенадцатая. Осколки прошлого

После раскаленных простыней кровати, по которым все еще плясали языки призрачного пламени, я прижималась к любимому, умоляя его нежностью если не о пощаде, то о перерыве… Мое несчастное тело утешали поцелуями, а я пыталась осознать простую истину. Поцелуй, который длится дольше десяти секунд — считается призывом к действию, и попытки заранее сдаться на нежность победителя, не рассматриваются.

— Кем бы ты ни была, ты — моя богиня… — слышала я, гладя его шрамы на груди и осыпая их поцелуями. Шелковая простыня приятно холодила тело, а я положила голову на вздымающуюся грудь, чувствуя, как меня обняли, вдыхая запах моих волос.

— Я мечтал так уснуть много лет, обнимая тебя… — прошептали мне. — Я прошу тебя, не уходи… Хватит играть в войну…

Любимый уснул, и я потихоньку засыпала, убаюканная его дыханием. Я проснулась от того, что лежу рядом на подушке и слышу глухой и страшный стон «Любимая…». Его рука сжимала простыню.

— Почему … снова холодные… Прошу тебя… — метался Эзра, мучительно задыхаясь во сне. — Только что теплые… и снова…

Я осторожно подлезла к нему и положила руку на щеку, нежно поглаживая ее пальцами.

— Все хорошо… Я здесь… Я с тобой…, - прошептала я, снова проводя пальцем по щеке. Его лицо прояснилось, а я наклонилась к его губам и поцеловала. Мне показалось, или на полу что-то засветилось? Осторожно убрав руку, я закуталась в простыню и сползла с кровати, глядя как на ковре горит странным светом мой медальон.

— Я скоро вернусь, — нежно прошептала я, украдкой целуя сонные губы и любуясь красивым лицом. Спину ломит, кости гнет, это к нам любовь идет! Ой-е-ей! А что вы хотели? Я — богиня любви, а не спорта! Спорт мне в нагрузку, видимо, дали…

Блеск медальона был настолько ярким, что пришлось зажмурить глаза. Мои пальцы прикоснулись к блестящей поверхности, а я очутилась в своей комнатке.

— Что там? — недовольным голосом выдохнула я, всем настроением намекая, что меня оторвали от важного тела. Зеркало засветилось и показало картинку. Возле моего алтаря стояла разгневанная тетка, которую всячески пытались успокоить перепуганные жрицы. «Тише! Богиня Любви занимается любовью! Приходите попозже, — шептали они. — Именно сейчас она соединяет чьи-то судьбы». Я упала в кресло, закинув правую судьбу на левую судьбу, понимая, как это нелегко в свете предыдущих событий.

— Ты что мне подсунула! Ты мне обещала высокого, зеленоглазого, красивого, умного, доброго, богатого! — орала недовольная, но прилично одетая тетка на весь храм. — А ко мне что пришло? Открываю я дверь, а там мужик в рванине с топором! Огромный, бородатый, глаза бешенные, морда красная! Не нужен мне такой! Разочаровала ты меня, богиня!

В храм тем временем устало входил тот самый герой с топором в руке. Вид у него был потрепанный и измученный. Но больше всего меня поразили штаны из … медведя. Придется исправлять статистику. На тридцать девять медведей один случайный путник. Жрицы испугано спрятались за старшую, которая быстро оценила и мужика, и ситуацию.

— О, моя богиня! Ты меня просто разбалуешь! — крякнула старая жрица, приосанившись и идя к нему. — Эй, разбойник, не желаешь припасть к древним святыням? Учитесь, девочки, как надо!

— Вот так мы и умрем девственницами! — вздохнули молодые жрицы, тоскливо переглядываясь и тяжело вздыхая.

«Разбойник» грозно прорычал. Жрицы испуганно переглянулись и дернулись, прячась друг за дружку. Старая жрица отшатнулась. «Я потом вам расскажу, как понять больной мужчина или нет, — заметила она. — Этот — больной! К нему не подходить!» Путник прислонился к колонне, медленно сполз по ней и сел, бросив топор и хватаясь за голову.