Я боялся - пока был живой

- Запиши за мной, Платон. Я сегодня угощаю, - не повышая голоса, спокойно, процедил он сквозь зубы. - А вот это тебе на десерт, чтобы дружку твоему к дантисту в одиночку ходить не скучно было.

И прежде чем ему успели помешать не очень-то и спешившие это сделать прибывшие оперативники, он врезал Платону по зубам еще раз. Потом отряхнулся и будничным голосом распорядился:

- Занесите в протокол, что незаконно проникшие в квартиру преступники при задержании отчаянно сопротивлялись, вследствие чего пришлось применить грубую физическую силу, оказать, так сказать, силовое давление.

- Есть занести в протокол! - весело отрапортовал Козлов. - Слушаюсь!

- Вот и слушайся, - уголками губ усмехнулся Капустин. - А этих голубчиков - в КПЗ. Взлом, незаконное хранение оружия, нападение на оперативников, сопротивление при задержании. Поводов для ареста хоть отбавляй. Всю жизнь мечтал! А за то время, что мы имеем право их на этом основании подержать, мы еще на них кое что нароем. Все! Отпрыгались, голубчики! Надоели вы мне. Уберите их с глаз моих долой!

Оперативники увели бандитов. Антонович и Алютенок наперебой бросились рассказывать, как они, как только мы их отпустили, помчались освобождать друзей, а на лестничной площадке заметили подозрительную фигуру, которую аккуратно повязали. Когда же, не стесняясь со зла в средствах, Алютенок и Антонович допросили мужика с лестницы, он сообщил про то, что в квартире находятся Паленый и Платон, еще с одним бандитом.

Антонович и Алютенок сообразили, что самим не справиться, тем более обезоруженным, потому вернулись в машину, вызвали по рации оперативную группу, не сообщив предварительно, кого придется задерживать, так что никто не успел вмешаться и воспрепятствовать захвату Паленого и Платона.

Среди оперативников царило веселое возбуждение, правда, достаточно натянутое. Натянутое потому, что каждый из них прекрасно понимал, что в ближайшее время им предстоит служебное расследование, по ходу которого придется давать тягостные пояснения по поводу утраты целой группой оперативников табельного оружия и документов. А самым трудным было, разумеется, рассказать о том, что разоружившая их группа состояла из двух грузчиков, карлика, старика, безного инвалида и одноглазого мента-маньяка.

Пока же опера обдумывали свое незавидное положение, а бандиты устраивались на новом месте, мы на двух машинах, оборудованных рациями и радиотелефонами, усиленных форсированными двигателями, неслись в сторону Остоженки, в тончайшую паутину бесчисленных Арбатских улочек и переулочков, где навсегда заблудилось само Время, где сместилось пространство, где образовалась особая атмосфера: атмосфера творчества и неистребимой свободы духа.

Возвращались мы на квартиру Павлуши, чтобы там обсудить, спокойно осмыслив все происшедшее, что же нам делать дальше.

В дверях нас встретила Нинель, которая сразу же стала высматривать за нашими спинами немного отставшего Арнольдика. Увидев его, она успокоилась, подошла к мужу и спросила:

- У тебя все в порядке, дорогой?

- А что со мной может приключиться? - немного рисуясь ответил Арнольдик.

- Дорогой, в твоем возрасте может случиться все, что угодно. Не забывай, пожалуйста, сколько тебе лет...

- Нинель, дорогая! - тут же шумно возмутился строптивый супруг. - При чем здесь мой возраст?! Возраст - величина относительная. Каждый имеет тот возраст, на который он себя чувствует...

- Да, дорогой, мне это, в некотором роде, известно: чувствуешь себя всегда лет на двадцать, только вот выглядишь и болеешь всегда на семьдесят.

- Нинель! Я совершенно ничем не болею, несмотря на то, что мне основательно досталось за это время. Но я себя прекрасно чувствую! Прекрасно! - категорически заявил Арнольдик.

- Вот и замечательно, дорогой! - сдалась, соглашаясь, Нинель. Пойдем, покушаем супчик. Товарищи! Я всех приглашаю к столу! Вы наверняка голодны!

- Ха! - воскликнул Павлуша. - В доме появилась хозяйка! А я, признаться, порядком поотвык от горячего. Ленив я по части готовки. А что такое супчик, так не сразу и вспомнил!

Подталкивая друг друга, подшучивая и посмеиваясь, пошли в ванную мыть руки перед обедом.

Когда же все уселись вокруг стола, Павлуша с бокалом в руке, залез на высокую табуретку и на правах хозяина произнес тронную речь:

- Сегодня мы добыли важнейший документ. Неважно пока, что мы будем делать с ним дальше, но он уже не в руках у бандитов. Все тайное когда-нибудь становится явным, это банальная истина, но это - истина. Теперь наша задача, просто даже обязанность, предать эти бумаги гласности, опубликовать, обнародовать.

Сегодня мы дали понять бандитам, что не они хозяева в этом городе, в этой стране. Пускай помнят, что им есть кого бояться - своего народа.

А нам всем предстоит сделать свой выбор, каждому персонально. Сейчас за этими бумагами сорвется свора охотничьих псов, но кто-то должен встать на пути у бандитов. И сегодня наша очередь. Они не пройдут!

- Всегда кто-то должен встать из окопа первым, - поддержал его Арнольдик, решительно вставая.