Я болен тобой (СИ)

Включаю комп и надеваю наушники, делаю пробный бесплатный урок английского. Проходит, наверно, час, на телефоне несколько пропущенных от Антона, выглядываю в окно, машины нет. Надо же, я была права. Зачем только он ехал ко мне полтора часа в одну сторону, чтобы постоять под окном и уехать? Три часа жизни, проведённые так глупо. Боже, что у него в голове?

Настя дома не появляется, отписалась что будет дежурить. Хм, раньше она дежурила реже, может все-таки у неё появился парень?

Поздно ночью мне снова пишет Женя. Сегодня марафон сообщений от мальчиков, которые меня окружают? Теперь мне сложно общаться с ним как раньше, потому что я начала подозревать его в симпатии, а таких отношений у меня не было никогда и я совсем не знаю как себя вести.

«Звёздочка, что нового?»

«Меня уволили :(»

«Что случилось?»

«Не знаю, причины не сообщили, просто отдали расчет.»

«Не переживай, сосредоточься на чём-нибудь другом, если очень много времени, могу тебе свою домашку скидывать :)»

«Ха! Обойдешься)»

Утром мне на работу не надо, но на час надо зайти на курсы, английский у меня неплохой, но до свободного владения далеко. Ну что же, английский явно легче математики, надо занять свой мозг и повысить самооценку после увольнения.

Глава 16

Кирилл

Отец задолбал со своими рабочими задачами, бесит. Он и раньше меня нагружал работой, но сейчас её стало просто невпроворот. Я знаю, он это делает специально, была бы его воля, он бы мне придумал еще вторую смену.

Еду в институт сегодня первый раз за последние две недели, весь день закрывал косяки финдира на одной из компаний отца, раздавал подзатыльники бухгалтерам, в итоге к вечеру голодный и злой успеваю на две последние пары. Нахрена спрашивается, если одна из них бухучёт, а вторая английский?!

Братья лихо слились с семейного бизнеса, один в Штатах неплохо на строительном бизнесе поднялся, другой – важный корпоративный юрист по английскому праву, вот-вот в Лондон свалит. Класс! Я подписался на всё, лишь бы семейное дело осталось в семье, но чувствую, надо что-то менять. У нас активы в основном в железнодорожных перевозках, а недавно отца потянуло еще и на ювелирный бизнес, теперь у нас непрофильный актив в виде загибающегося ювелирного завода, с которым я что-то должен придумать. Но мне это только на руку, я готов много пахать днями и ночами. К счастью, работы отец даёт так много, что я практически не имею свободного времени для самоанализа и глубокого сна.

Когда мне исполнилось тринадцать, каждую ночь меня стал преследовать один и тот же сон. Сначала это даже казалось забавным. В этом сне моя жена готовит мне чай с лимоном и выносит на террасу какого-то дома. Он длится недолго и повторяется всего один раз за ночь, а потом я просыпаюсь и просто не могу уснуть. Во сне часто меняются дома, мы разговаривает на разные темы, сидим на веранде в разное время суток и даже время года. Но каждый раз она приносит мне чай с этим долбанным лимоном на эту долбанную террасу. Фильмы ужасов не такие ужасные, как этот сон, они хотя бы заканчиваются, а у меня это длится уже бесконечное количество ночей.

Я пил, блять, чай с молоком всю жизнь до тринадцати лет, потом перестал пить чай совсем, и с четырнадцати лет посещал психотерапевта. Я прошёл стадии от нарушения сна или его полного отсутствия, через панические атаки до истерических неврозов и некоторых видов маний. Врачи ничем не могли мне помочь, отец консультировался со специалистами из Швейцарии, Германии и США, но кроме тяжелых лекарств мне ничего не помогало впадать в глубокую фазу сна, где не было её, с этим блядским чаем. Я стал искать какой-то смысл, старался запомнить разговоры во сне, почему она ко мне приходит? Но не нашёл ни единой зацепки. Чаще всего я вообще забывал о чём мы с ней говорили, как только просыпался. И это меня топило в раздирающих эмоциях.

Мой организм перестал реагировать даже на тяжелые снотворные, я мог их пить по несколько штук за ночь, но все равно не спать. Я начал заниматься разными видами борьбы, успешно. Изнуряющие тренировки давали свои плоды – я стал спать каждый день часов по пять, но она все равно приходила под утро.

Подростком меня пугала сама идея, что я её вижу каждую ночь, она как призрак. Но когда я вырос, она стала моей навязчивой идеей, и я стал искать её в других. Я стал хотеть её больше жизни.

К восемнадцати годам я уже полностью принял тот факт, что я псих, которому снится один и тот же сон, и жить стало гораздо легче. Я начал использовать девочек по назначению, а не искать в них сходство с ней. Отец нанял мне консультантов по финансам, учёту и аудиту, которые за год поднатаскали меня для нужд его бизнеса. А папин друг, ректор института, уговорил меня поучиться для корочки на аудитора. На хрена мне сейчас этот аудит, если я уже пару лет как управляю половиной бизнеса отца?! Я бы лучше потратил своё время на Стэнфорд или Гарвард, но тогда, в восемнадцать лет, все боялись рецидива. Поэтому о моей учёбе за границей не могло быть и речи. Там, без должного присмотра, я мог бы свихнуться окончательно.