Я больше не бельгийская принцесса

Впрочем, через час мы с Машей сидели-таки на террасе Брассерии напротив нашей школы в маленьком городе Сен-Питер-Леу, и пили вино. Сен-Питер-Леу расположен от столицы Бельгии всего в получасе езды на машине, то есть примерно как Петроградка от Москвовского проспекта, но это – самостоятельный город, да еще и принадлежит Фландрии. То есть официальный язык здесь не французский, который я учу, а фламандский. И это значит, что ни на почте, ни в полиции, к примеру, с тобой никто на французском не заговорит. Не положено. Еще и делать вид будут, что не понимают тебя. Бред, по-моему. Чистой воды. Они же друг друга ненавидят. Валонцы- фламанцев, фламанцы- волонцев. Вот поэтому-то и придумывают всякую чушь для усложнения жизни. А казалось бы двуязычная страна. Фиг вам. Ничего подобного. Только Брюссель – двуязычный. А в таком городке, как Сен-Питер-Леу, вы ни одной надписи на французском не найдете. К счастью, на коммерцию дурацкие правила не распространяются: в магазинах и кафе, в булочных и ресторанах, все-таки стараются говорить с тобой по-французски, если по-фламандски ты ни бельмеса. Вот и в брассерии напротив школы пожилой фландриец обслуживал нас на французском. Они же все здесь на двух языках говорят, как ни крути.

Стоял приятный тихий вечер. Пахло магнолией и еще чем-то сильно пряным. Все кругом кипело всеми мыслимыми красками, все расцветало, распускалось, раздавалось. Воздух был густой от этих летних резких запахов, теплый и будто обволакивал своей сладостью. Франсуа я сказала, что нас задержали на занятиях, он, конечно, не поверил, стал кричать мне что-то в трубку, но я отключилась. Машину свою он сегодня отвез на техосмотр, так что приехать сюда не сможет, а пешком пройти пятнадцать минут не решится, поэтому я могу выпить спокойно бокал вина, а уж потом, дома, пусть орет на меня, сколько влезет, мне плевать. Я уже, как будто, привыкла к тому, что он постоянно орет, по поводу и без. Поэтому-то и учусь делать так, как хочется. Конечно, Маша эта ужасная, но домой сейчас идти совершенно неохота.

– Ты какая-то грустная все время, чего у тебя в жизни-то, расскажи? А то ж я про тебя, кроме того, что ты из Питера, ничего не знаю, – Маша сидела, облокотившись локтем о стол, и потягивала белое Савиньон.

– Да, нет. Не грустная я, нормальная. Ты лучше мне расскажи, а я послушаю.

– Ты же говорила, что ты – журналист, а журналисты должны болтать.

– И слушать должны тоже. Ты давно здесь?

– Два года. Приехала из Киева. Сбежала от парня. Идиот был редкий. Я работала секретаршей у него в фирме. Торговали они там какими-то стройматериалами, а я на телефоне сидела. Он женат был, ну и со мной мутил. Я забеременела. Хотела рожать. А этот испугался, что женка его все про нас узнает, стал меня запугивать. Аборт пришлось сделать… А из Киева я решила свалить. И вот я здесь!

– Так как ты приехала-то?

– Через интернет. Ну, на сайте познакомилась с Кристианом. Послала ему свои самые лучшие фотки. Он меня пригласил к себе. Денег выслал. Я слетала. Ну так и завертелось. Он у меня хороший. Прилетел к нам, у мамы руки моей просил. Забрал меня. Теперь я здесь, как в шоколаде. На курсы вот хожу. В спорт-клуб. Выучишь язык, говорит, устрою тебя на телевидение. Красивая ты у меня такая, говорит, тебе надо программу вести. А связи у него везде есть. Показывал даже меня уже одному продюсеру. Так что скоро буду на местном канале музыкальном что-нибудь болтать. А уж болтать-то я умею! Только вот язык подтяну.

Маша засмеялась и залпом допила вино, помахала официанту, чтобы тот подошел, и предложила мне заказать еще вина. И креветок. Я согласилась. Еще один бокал, и все. Маша продолжала рассказывать о своих планах на жизнь, говорила о том, как ей нравится Бельгия и что все ее украинские подружки ей обзавидовались и ищут теперь себе таких же женихов, как ее Кристиан, но «фиг им, таких больше нет». Принесли заказ. Мы чокнулись с этой Машей. Она отхлебнула и продолжила. За сорок минут я узнала про нее все: о доме, в котором они с Кристианом живут, о той- терьере Рокки, о фитнес-клубе, в который она ходит и о ее массажисте и его руках, которыми он творит такое, что от массажа Маша получает большее удовольствие, чем от супружеских ласк.

Выносить Машин бред было очень непросто, пришлось снова повторить вино.

Маша трещала и заливисто смеялась. А я радовалась только тому, что, к счастью, ее кроме меня никто не понимает. Час прошел. Три бокала, и вот уже Кристьян, пухленький и улыбчивый появился на террасе и помахал Маше рукой. Подходить почему-то не стал. Странно.

– Мон шер пришел! – она помахала мужу в ответ – все я побежала, до вторника!

Маша положила на стол 10 евро и ушла со словами: «Сдачи не надо, это на чай». Я осталась, отметив, что 10 евро – как минимум треть от счета, никак не половина. Ну да ладно.

– Voulez-vous encore quelque chose?

Пожилой офицант был уже тут как тут.

– Non, merci, edition svp.