Я больше не коп

Мелоун часто сожалел, что был слишком молод для войны в Корее и слишком стар для Вьетнама. Не дожидаясь призыва, он завербовался в морскую пехоту и провел два года из четырех лет службы в Средиземном море за муштрой и показухой, посещая бордели Барселоны, Марселя. Каваллы и Стамбула, а оставшееся время проторчал на острове Пэррис,[9] отправляя в нестроевые наряды перепутанных рекрутов. По словам командиров, Мелоун не стал хорошим морским пехотинцем — в нем было слишком много индивидуализма и слишком мало корпоративного духа. Дважды он был младшим капралом и один раз капралом, но закончил службу всего лишь рядовым первого класса. Его единственной наградой стала медаль за стрельбу в цель. Близких друзей в корпусе он также не завел.

Поступить в полицию Нью—Брэдфорда Мелоуна уговорил Джон Секко. Шеф Секко всегда нравился ему и всем городским ребятам, которым он симпатизировал. Благодаря его деятельности преступность несовершеннолетних в Нью—Брэдфорде была одной из самых низких в штате.

— Не хочу обманывать тебя, Уэс, — сказал Секко. — Ты никогда не разбогатеешь, служа городским копом. Тебе придется иметь дело с недовольными налогоплательщиками, сварливыми лавочниками, драчливыми супругами, буйными пьяницами, юными хулиганами и тому подобной публикой. Хороший полицейский в маленьком городке должен быть политиком, крутым парнем, отцом—исповедником и просто честным человеком в одном лице. Это почти так же трудно, как быть хорошим барменом. И за все это ты вначале будешь получать около восьмидесяти баксов. Я давно приглядываюсь к тебе, Уэс. Ты как раз такой человек, который нужен в моем департаменте. Меня беспокоит только одно.

— Что?

— Можешь ли ты выполнять приказы и ладить с людьми? Судя по твоему послужному списку, нет.

— Не знаю, шеф, — ответил Мелоун. — С тех пор я повзрослел и думаю, что смогу.

— Ладно, давай попробуем. Пройдешь обучение в полицейской академии штата, и посмотрим, как ты будешь справляться во время шестимесячного испытательного срока.

Мелоун стал одним из лучших новобранцев в полиции Нью—Брэдфорда. Но ему казалось, что Джон Секко все еще сомневается в нем. Впрочем, Джон и Эллен умели держать его в узде — и это было не так плохо.

На крыльце горел свет — это означало, что Эллен ждет его. «Сааб» стоял на подъездной аллее. Вероятно, Эллен не стала загонять его в гараж на случай, если понадобится ехать за мужем в город и тащить его домой за уши.

Свернув в калитку, Мелоун остановился. На другой стороне улицы стояла незнакомая машина — пыльный черный седан «крайслер—ньюйоркер» последней модели. Такой автомобиль никто на Олд—Брэдфорд—роуд не мог себе позволить. Он был припаркован у дома Тайрелла, но в самом доме было темно, так что едва ли там находились гости. У Тайреллов редко бывали посетители, тем более ночью — пожилая пара рано ложилась спать. Конечно, люди в «крайслере» могли приехать в соседний дом к Каннингемам, но там тоже не было света. Может, лучше проверить? Но Мелоун вспомнил взгляд Эллен около участка и решил ни во что не вмешиваться.

Пройдя по дорожке и поднявшись на крыльцо, Мелоун начал искать ключи. Внезапно ему захотелось свернуться калачиком на циновке и заснуть. Он не помнил, когда так уставал — даже на маневрах, — и подумал о том, как ему влетит, если Эллен откроет дверь и споткнется о него.

Мелоун все еще усмехался, когда отпер дверь, шагнул в темную прихожую, почувствовал, как что—то холодное надавило на него за ухом, и услышал позади резкий голос:

— Не рыпаться, коп!

* * *

«Должно быть, я свалился и заснул. Такого не может быть наяву. Только не в моем доме, с Эллен и Бибби…»

— Спокойно! — предупредил тот же голос. — Не то я отстрелю тебе макушку. — Говорящий обратился к кому—то еще: — Посмотри, не идет ли кто—нибудь следом.

— Где моя жена и дочь? — услышал Мелоун собственный голос.

— Стой на месте, легавый. — Дуло надавило сильнее.

Чьи—то грубые руки пробежали по его телу. Еще один мужчина, и притом не из слабых… Руки нащупали рукоятку полицейского револьвера и выдернули его из кобуры.

— Вот его пушка, — произнес второй голос, такой же грубый, как руки, но приглушенный, словно рычание пумы.

— Включи свет, Хинч, — приказал первый голос. — И дай мне пушку.

— Сейчас, Фур.

Свет зажегся. Первое, что увидел Мелоун сквозь арочный проем, была Эллен, сидящая в гостиной на краю качалки, еще не сняв пальто. Ее лицо имело цвет обезжиренного молока.

— Могу я обернуться? — спросил Мелоун.

— Можешь, если будешь вести себя как хороший маленький коп, — отозвался первый голос.

Мелоун повернул голову. Двое мужчин были в нелепых масках бурых медведей, полностью закрывавших лицо. Если бы они пришли убивать, то не заботились бы о том, чтобы он и Эллен не увидели их лиц.

Медвежья морда была велика франтоватому мужчине маленького роста и постоянно морщилась. Зато его крутому напарнику приходилась как раз впору.