Я больше не твоя…

Моя няня в детской играет с Юлей. А я теперь жутко боюсь, поэтому не закрываю двери спальни. Лишь когда Вадим успокаивается и начинает дышать глубже, я выхожу, прикрыв дверь.

/Вадим/

Утро следующего дня. Пью кофе и пытаюсь впихнуть в себя омлет, чтоб еще больше не расстраивать Марину. Она тоже выглядит подавленной и нервно вздрагивает от каждого резкого звука.

Тишину разрывает звук входящего звонка. Хватаю телефон и жму ответить.

— Ваш сын найден. Он в Красноярске. В больнице. Машина вылетела в кювет, женщина мертва, ребенок в коме — В ушах шумит. В глазах темнеет. Трясу головой, не давая себе провалиться в черную дыру. Вскакиваю и лечу на выход, по дороге объясняя Марине. Она охает и зажимает рот рукой. Плачет. Крепко обнимаю и выхожу.

Вцепившись в руль, пытаюсь сохранить самообладание. Мчусь в аэропорт, требуя билет на ближайший рейс. Скоро. Скоро папа будет рядом. Потерпи сынок. Держись мой маленький, словно мантру повторяю про себя.

Расстояние. Чертово расстояние убивает. Еле выдерживаю полет.

Наконец я на месте. Но меня не впускают, лишь дают увидеть его.

— Он обязательно очнется. Потерпите. Прогноз благоприятный — бормотание врача доносится словно сквозь вату. Меня бомбит. Хочу схватить его за шиворот и треснуть об стену. Благоприятный прогноз? Тогда какого черта он в коме?!

Усмиряю эмоции и пытаюсь вести разговор.

Сильный ушиб головой, сотрясение какой-то степени. От смерти спасло детское кресло.

А эта тварь умерла на месте, разбив бошку при столкновении машины с землей.

Потом была полиция и опознание тела. При ней был дневник, в котором она писала, что считает Руслана своим сыном, ведь вырастила его с пеленок.

Сбежала, потому что боялась что ее выгонят за ненадобностью. Хотела и Маринину дочь забрать, но не справилась с двумя детьми. И тогда решила бросить ее на парковке.

Вот так и выяснилось, что моя няня, имевшая отличную характеристику, была чокнутой, от того что не могла иметь своих детей.

В дневнике она описывала каждый день, проведенный рядом с сыном. Она называла его своим сыном, и не смогла смириться с тем, что Русик стал питать симпатии к Марине.

В дневнике были еще снимки с узи, которые выкрала у Дашки. В планах у нее было доехать до деревни, в которой жили раньше ее родители. Но в последнее время, у нее был сильный стресс, в связи с тем, что она была объявлена в розыск.

Успокоительные таблетки почти не действовали на нее, и она решила увеличить дозу.

Я был зол и счастлив одновременно. Зол, потому что не могу задушить гадину, ведь она и так уже мертва. Счастлив, потому что наконец-то увидел своего малыша.

Капельница, торчащая из маленькой ручки, заставляла сильно стучать сердце. В глазах жгло.

Я опустился на скамейку, обхватив голову руками.

Позже, позвонил Марине, пообещав рассказать все при встрече.

Я провел в больнице трое суток, и чудо наконец случилось: мой сын открыл глаза.

/Марина/

Сколько человек должен пережить боли, чтобы стать счастливым? Неизвестно. Ведь каждая беда что — то ломает внутри нас, забирая частичку света.

И каждый раз мы становимся другими, пересматривая свои жизненные ценности. То что казалось неважным, несущественным, становится жизненно необходимым. Либо наоборот…

После произошедшего я боялась смеяться. Мне страшно было даже улыбаться, ведь в голове сразу мелькали картинки того, что я пережила, когда не нашла дочь в доме. Я улыбалась только Юле, потому что нельзя не ответить на искренний детский смех. Радовало то, что моя малышка находилась в том возрасте, когда не могла понять того, что с ней случилось. Что ее увез чужой человек и бросил в машине. Благо что ее нашли неравнодушные люди и вызвали полицию.

Меня долго преследовали кошмары. Лицо той няни я будто видела иногда в прохожих женщинах и вздрагивала, уговаривая себя что мне лишь только мерещится.

Я общалась с психологом, но в глубине души страх оставался. Тот, что будет напоминать о себе.

Марк повел себя очень ответственно. Поднял на ноги всю полицию и общественность, задействовав все свои связи. Он тогда тоже приехал в больницу и впервые обнял дочь. И я видела что он реально рад тому, что она нашлась.

После того дня, он стал звонить и интересоваться состоянием дочки, но не вмешивался. А еще он помогал Вадиму искать сына.

То, что с нами произошло, заставило пересмотреть мою жизнь.

Когда уехал Вадим за сыном, я поняла что мужчина мне не безразличен. Более того — я люблю его. Все что я так старательно скрывала даже от самой себя — выползло наружу. Он был мне нужен: как мужчина, друг, любимый.

И я привязалась к Руслану. Стала воспринимать его как своего. Маленький мальчик, лишенный материнской любви нашел отклик в моем сердце и душе.

Но после пережитого, я боялась. Боялась что Вадим закроется в себя. Отстранится. Вычеркнет нас с Юлей из свой жизни. Что мы снова останемся одни. Без них.

Даже не представляю, что было бы со мной, если бы мою дочь похитили так надолго. И кома…