Я больше не верю курсиву

«Таинственный доктор Сатана» – едва ли не первый мой телезрительский опыт. Кажется, я смотрел его в 1952 году, причем по телевизору с корпусом из настоящего дерева – сегодня это кажется мне совершенной фантастикой. Изначально его показывали в кинотеатрах по одной серии за раз, а в пятидесятые годы переделали в телевизионный формат и передавали днем, когда все возвращались из школы, сразу после получасового выпуска черно-белых голливудских мультфильмов.

Роботы доктора Сатаны наводили на меня ужас. У них были массивные цилиндрические корпуса и конечности вроде гибких труб, а лишенные плеч руки напоминали гигантские пассатижи. Эту странную конструкцию придумали еще в 1936 году, о чем я в детстве даже не догадывался. Я в жизни не видал большей жути, и когда эти чудища надвигались на героя или его подружку, всегда норовил отвернуться от экрана.

Что же я тогда знал о роботах? Что это «механические люди» и что их называют «роботами». Что эти роботы служат Доктору Сатане. Действовали ли они сами или под управлением злодея? Скорее второе, ведь в сценах со злобными роботами из старых сериалов всегда есть намек на чье-то незримое присутствие – а значит, и на дистанционное управление. На экране злобный робот, и тут же показывают злодея-ученого. Он следит за роботом по телевизору из своей лаборатории. Дергает огромный рубильник, и робот тут же делает что-нибудь совсем уж злобное…

Я смотрел этот сериал в начале пятидесятых, а значит, вскоре должен был впервые услышать про «электронный мозг». Наряду с «космическим кораблем» его появления тогда ждали в самом ближайшем будущем. Вообще-то он был создан еще в годы войны, просто об этом мало кто знал. Теперь понятно, как же сильно ошибались фантасты послевоенной эпохи: все ждали космический корабль, и почти никто – электронный мозг. Теперь-то мы знаем, что оказалось важнее.

Электронный мозг. К чему бы его можно приспособить? В сороковом году наверняка его воткнули бы в какой-нибудь механизм. Нет, не в роботов, доставшихся Доктору Сатане из сериала про Атлантиду. Нашли бы что-нибудь попрактичней. Скажем, в машину для сварки рессор на тракторном заводе в Милуоки.

У фантастов этот эффект называется «Эпохой паровых машин». С того самого дня, как на кастрюле с кипящим супом впервые задребезжала крышка, стало понятно, что пар в замкнутом пространстве можно использовать как движущую силу. Еще древние греки вращали с помощью парового двигателя медный шарик, однако паровоз будет построен только в Эпоху паровых машин.

В 1940 году никому в голову не пришло бы запихнуть электронный мозг в стол и подключить его к печатающей машинке, а заодно к телевизору – их как раз показывали на Всемирной выставке 1939 года в Нью-Йорке. Ведь тогда получился бы… Нет-нет, до Эпохи паровых машин о таком и подумать-то нельзя – если, конечно, вас зовут не Ванневар Буш. Впрочем, к Ванневару Бушу мы еще вернемся. Этот человек по просьбе Франклина Рузвельта в одиночку придумал то, что мы называем «военно-промышленный комплекс». Однако прославился Буш не этим…

После Доктора Сатаны роботы меня уже не слишком пугали. Они входили в типовой репертуар фантастов, однако для меня оставались объектом скорее нейтральным. Роботы бывали плохие и хорошие – в зависимости от того, кому подчинялись в конкретном произведении. Айзек Азимов разработал для разумных роботов моральный кодекс и посвятил им целую серию книг, но меня они как-то не увлекли. К началу шестидесятых меня в фантастике интересовали не разумные жестянки и не космические корабли. Задумайся я тогда, что же делает роботов Азимова разумными, – вот это было бы интересно.

И вот вновь пришла Эпоха паровых машин. В фантастике шестидесятых меня особенно интересовали рассуждения о стратегиях восприятия. Сейчас я понимаю, что многие из них развивались тогда именно как представления о всевозможных киборгах. Рассказы о разумных космических кораблях и людях, которые вступают с ними в контакт; или о людях, вынужденных работать неэлектронным мозгом самого обычного робота. Это была своего рода проекция, попытка нащупать границу возможного. А между тем приход киборга близился. Возможно, он даже начался.

Речь не о киборге в научно-фантастическом понимании: обыкновенном гибриде человека и машины. Свойственный нашей цивилизации буквализм часто проявляется и в фантастике: гораздо проще показать физическое единство человека и машины да поподробнее описать нейрошунт, чем уловить нечто, что надвигается на нас незаметно, с каждым днем.