Я больше тебе не враг (СИ)

Эти образы созвучны с тем, что у меня внутри, и я зависаю на них. Некоторое время смотрю, лениво перетекая взглядом от одного изгибы к другому, потом снова отворачиваюсь к стенке. Потому что надоело, потому что неинтересно, потому что снова проваливаюсь в дрему. Я чувствую себя уставшей несмотря на то, что весь день провела в кровати, меня одолевает такая слабость, что не могу даже рукой пошевелить. А может, не хочу. Может, это и не слабость вовсе, а апатия. Но какая на хрен разница? Никакой. Просто не трогайте меня, не приходите ко мне, не говорите со мной.

К сожалению, кому-то явно наплевать на мои желания.

Сначала на лестнице раздаются жесткие шаги, потом дверь в комнату открывается, да так резко, что ударяется ручкой по стене. Этот звук взрывается у меня в голове сотней обжигающих, колючих залпов и болью в висках.

Следом за ней — резь в глазах, потому что этот бесцеремонный некто со всей дури шлепает ладонью по выключателю, проходит вглубь комнаты и зачем-то открывает настежь окно, запуская внутрь холодный воздух, а потом добивает требовательным:

— Вставай!

Вместо этого я натягиваю одеяло на макушку, пытаясь спрятаться в душной темноте.

— Подъем, Таисия!

Мой спасительный кокон рушится в один момент. Его просто сдирают и бросают на пол. Так же отнимают подушку, когда я, не открывая глаз, пытаюсь спрятаться под ней.

— Оставь меня в покое.

Разве я так много прошу? Однако мой мучитель не желает дать мне даже такой мелочи. Вместо этого хватает за щиколотку и тянет к краю кровати. Я даже опомниться не успеваю, как оказываюсь в вертикальном положении. Ноги едва держат, но на плечах сжимаются чужие жесткие ладони, не позволяя стечь обратно на кровать. Я морщусь, прикрываю ладонью глаза, пытаясь укрыться от света, нагло пробивающегося сквозь смеженные веки.

— Пусти.

— Нет.

Это «нет» звучит как приговори. И вместо того, чтобы позволить мне снова провалиться в спасительную темноту, Кирсанов тащит меня прочь из комнаты.

Он наконец созрел для того, что вывести меня в лес и прикопать под большой сосной?

Мы сворачиваем в сторону ванной комнаты. Или утопить решил?

Я спотыкаюсь через шаг и не нахожу в себе сил для борьбы. Потому что смысла нет. Ни в чем.

— Раздевайся.

Поднимаю на него хмурый взгляд, а Макс, не дождавшись от меня действий, сам хватает за низ футболки и рывком, через голову стаскивает ее с меня. Прохладный воздух тут же неприятно лижет кожу.

— Отстань, — я снова пытаюсь освободиться, оттолкнуть его, но проигрываю. Потому что у меня нет сил, а у Кирсанова их, наоборот, с избытком. Вдобавок он зол и совсем не расположен к мирным беседам.

Следом за футболкой стягивает с меня штаны, а потом прямо в белье заталкивает под душ.

— Я не хочу.

— Хочешь! — нагибается вперед, и не обращая внимания на то, что его собственный дорогой костюм тут же темнеет от воды, крутит кран.

Прохладная вода моментально заливает мне голову и лицо. Я фыркаю, отплевываюсь, прикрываюсь ладонью:

— Хватит!

Макс не позволяет мне отодвинуться. Вместо этого врубает холодную, выбивая из меня дух.

Сдавленно пискнув, я прижимаюсь к стенке, пытаясь выбраться из-под колючих струй, но меня снова сдвигают в центр.

Потом вода становится горячей. И снова холодной.

Кирсанов полощет меня в контрастном душе до тех пор, пока я не начинаю вопить:

— Прекрати! Выпусти меня!

— Очнулась?

— Выпусти. Я сказала!

— Отлично! — он игнорирует мои вопли, берт с полки мочалку и щедро выдавливает на нее гель для душа. После чего сует мне в руки, — сама или мне тебя намылить?

Смотрит в упор, насквозь пробивая бешеным взглядом, и ждет моего ответа. И если я скажу нет, то скрутит в бараний рог и натрет так, что кожа лохмотьями начнет сползать.

— Сама, — забираю у него несчастную мочалку и отвернувшись лицом к стене начинаю вяло возить по рукам.

Кирсанов тем временем сдирает с себя мокрый пиджак и раздраженно швыряет его в корзину.

— Проворнее, — кажется, он вознамерился довести меня.

— Выйди, пожалуйста.

— У тебя пять минут. Потом я вернусь.

Когда дверь за ним закрывается, я обессиленно прислоняюсь лбом к гладкой плитке. Зачем он это делает? Не плевать ли ему на то, как я и что у меня? Или раздражает кислая физиономия? Тут, увы, помочь не могу. После всего произошедшего, опция «радость» у меня отключена, как совершенно бесполезная.

Не обманывает. Через пять минут, когда я уже мылю волосы, низко опустив голову, бывший муж возвращается с новым полотенцем и махровым халатом.

— Спустишься вниз.

— Я не хочу.

— Это не просьба.

Он разговаривает со мной отрывисто и жестко, и я уже давно перестала понимать, что происходит у этого мужчины внутри, потому что между нами такая стена, что не разобьешь и не перелезешь.

Я слушаюсь. Покорно делаю все, что он говорит. Мое внутреннее желе не в состоянии кому-то сопротивляться и отстаивать свое мнение. Да и мнения, как такового нет. Я сама себе напоминаю бездушного робота, выполняющего команды.

* * *

Когда выхожу из ванной меня по инерции ведет в комнату, но снизу доносится суровое:

— Не туда!