Я больше тебе не враг (СИ)

Это не тот вопрос, который я хочу задать, и Кирсанов это знает. В красивых холодных глазах ожидание. Я не должна спрашивать, права не имею, но слова сами срываются с губ:

— Ты был с другой женщиной?

Боже, зачем?! Зачем мне это знать?! И так в груди дыра размером с кулак…

Я не знаю, на что надеялась, спрашивая о таком, что хотела услышать, но Максим не собирается облегчать мои мучения и с убийственным равнодушием отвечает:

— Допустим. Дальше что?

Вот и все.

В тот же миг начинает казаться, что кроме его одеколона я улавливаю ноты чужих духов. Что-то пряное, терпкое, дорогое. Совсем не такое, как у меня.

Паранойя.

Замечаю пятно на воротнике рубашки. Похоже на помаду. Не слишком яркую, розовую. Мне же кажется?

Мы цепляемся с Максимом взглядами, и я понимаю, что ни черта не кажется. Что он и правда был с кем-то. Просто потому что захотел, потому что имеет право, как и любой свободный, неженатый мужчина.

Он никому и ничего не должен. А особенно бывшей жене, протащившей через все круги ада.

— Ничего, Максим…Ничего.

В горле саднит и каждое слово дается мне с огромным трудом. Как и каждый вдох – легкие залиты кислотой. Она кипит, разъедая плоть, причиняет дикую боль. Антидота не существует, нейтрализовать нечем.

— Хочешь что-то сказать – говори, — Кирсанов провоцирует меня.

— Мне нечего сказать.

Я отступаю от него. Пячусь, стараясь оказаться как можно дальше, потому что близость обжигает в плохом смысле этого слова. Я беззащитна перед ним. Прежняя броня рассыпалась, а новая пока не наросла.

— Да? А мне показалось, что у тебя есть какие-то претензии ко мне.

Я удрученно качаю головой:

— Ты волен делать то, что хочешь.

— В точку, милая! Все, что хочу. Даже трахаться с тем, кого сам выберу, а не с тем, кого ты мне подсунула.

Удар ниже пояса. Он это знает и ему пофиг. В его круг задач больше не входит забота о моем душевном состоянии. Свободен.

— Ты в своем праве, — я с трудом сглатываю, — а я в своем, поэтому хочу знать, сколько мне еще здесь торчать?

— Пока мне не надоест, и пока твоя подельница не объявится. Уверен, с ее появлением станет гораздо интереснее, — он снова разворачивается, чтобы уйти, — я устал. Не беспокой меня.

Каждое его слово, как пощечина. Очередное указание на то, как мало я теперь значу в его жизни.

— Не буду, — шепчу ему вслед, но Максим уже не слышит.

Он ушел, не потрудившись прикрыть за собой дверь.

Я закрываю ее сама, и только после этого всхлипываю, зажав себе рот ладонью.

В голове звучит безразличное «дальше что», и запах гребаных духов в каждом секундой все сильнее.

Пока я сидела здесь, взаперти, он был с другой девушкой. Это была разовая акция или у него появилась постоянная пассия назло мне? Или не назло? Может он просто встретил другую, от которой кайфует, так же как когда-то кайфовал от меня. А может, даже сильнее. Может, нашел в ней утешение, и она своей лаской залечивает раны, нанесенные моими когтями. И теперь он будет каждый раз возвращаться, насквозь провоняв чужими духами, будет смотреть вот так же равнодушно и ни о чем не жалеть.

Черт! Черт! Черт!

Визжу в ладонь.

Мне не должно быть так плохо! Не должно! Это всего лишь дурацкие бесполезные эмоции! Я же умная! Стратег, мать вашу! Заранее все просчитала и знала, чем все это закончится, так какого хрена?!

Стоит закрыть глаза и представляю его с другой! То с Алексой, то с кем-то еще. Не могу избавиться от этих видений, не могу дышать. И ничего не могу с этим сделать. Разве что…сбежать.

Надо уносить отсюда ноги, пока еще от меня хоть что-то осталось. Прямо сейчас!

***

Я дожидаюсь, когда дом полностью погружается в тишину и темноту, и выхожу из комнаты. Одета все так же нелепо и не по погоде, но у меня нет времени выбирать наряды. Да и нарядов нет.

У меня вообще ни хрена нет! Кроме меня самой и ребенка под истекающим кровью сердцем. И никто в этом мире мне не в состоянии помочь. Потому что та боль, которая так прочно поселилась в душе, сегодня стала во сто крат сильнее.

Кирсанову ничего не надо делать, чтобы заставить меня страдать. Достаточно просто вот так, исчезать на несколько дней, а потом возвращаться, принося с собой мерзотный запах чужих духов.

Я все еще считаю его своим. Дура! Не отпустила, не избавилась. Наоборот, так плотно увязла, что не продохнуть.

А он больше не мой! Он может быть чьим угодно! И одна мысль об этом причиняет дикие мучения.

Я не могу себя пересилить, все логические доводы и расчеты разбиваются об одну единственную преграду. Я его люблю.

Вот и все. И нет ни малейшего шанса укрыться от боли. Беззащитна.

В потемках спускаюсь вниз. Крепко держусь за перилла, чтобы не навернуться по ступеням, а оказавшись внизу, не оборачиваясь, иду к дверям.

Я знаю, где сейчас находятся охранники. Не просто же так все это время сидела в комнате и сопли жевала. Знаю с какой периодичностью они устраивают обходы, знаю, сколько времени занимает крюк по заднему двору и дорожкам, уводящим от дома в лес.

Сейчас самый простой путь через центральный выход.

На крыльце горит фонарь, но я быстро смещаюсь в тень. С минуту стою, не двигаясь, прислушиваюсь, думаю.