Я - босс (СИ)

А поразил меня этот Кирилл Суханов тем, что… был биологическим отцом моего шестилетнего Вадьки! Представляете? Только сам он, Кирилл, об этом не знал. Вот так-то. И что теперь делать?

Я думаю, пришло время изложить всё по порядку. Как говорится, от печки.

***

Сама я из Нижнего Новгорода. И по складу — совсем не гуманитарий. То есть абсолютно. В отличие от моей мамули-филолога, которая, несмотря на почтенные годы, до сих пор обмирает от романтических любовных историй и с большим удовольствием их читает. А я стихов не понимаю и из книг больше уважаю научную фантастику. Ну, или, например, что-нибудь прикладного назначения. Хоть какая-то практическая польза! А читать о выдуманных героях и их страстях-переживаниях — это не моё.

— Ты, Алинка, совсем не в меня пошла, — иногда говорила мамуля, с грустью взирая на то, как я, будучи юной девушкой, листала очередной справочник или энциклопедию. — Почитала бы что-нибудь для души…

— А это и есть для души, — невозмутимо парировала я.

— Где ты тут видишь душу? — округляла глаза моя неземная мамуля. — В каком месте?

Но даже она, в конце концов, поняла, что убеждать меня бесполезно, и, когда пришло время выбирать вуз, милостиво разрешила не поступать на филологический. Хотя мечтала видеть свою дочь этаким книжным червём.

— Ну да, ну да… — задумчиво говорила она, окидывая меня с ног до головы критическим взглядом. — На филолога ты, Алинка, не тянешь… Поступай-ка в медицинский!

— Ты о чём, мам? — теперь пришло время удивляться мне. — Я крови боюсь. Даже одного её вида! Когда анализы сдаю — и то всегда отворачиваюсь.

— И что из того? — пожала плечами она. — Привыкнешь. Человек ко всему привыкает. А так хоть свой врач в семье будет. И без работы никогда не останешься.

— Ну уж нет! — возмутилась я. — Не хочу в медицинский! Буду учиться на экономиста. Я уже присмотрела вуз.

— Ты с ума сошла! — всплеснула руками мамуля. — Этих экономистов, как собак нерезаных! Так и останешься — с дипломом, но без работы.

Надо сказать, что в минуты сильного волнения она могла ввернуть крепкое словцо, даром что была утончённым филологом.

— Без работы не останусь! — безапелляционно заявила я. — Найду что-нибудь. Зато буду в экономике разбираться, и мозги не засохнут от тоски.

— Дочка, ну пойди в медицинский! — взмолилась мамуля. — Ведь как хорошо — сидишь в белом халате, больные к тебе с почтением, все уважают, мнение спрашивают…

— Нет, только не это! — вскричала я. — Не люблю ни больниц, ни белых халатов!

Мы бы с ней долго спорили, если бы с работы не вернулся отец.

— Что, как всегда, неразрешимые противоречия? — подмигнул он нам обеим.

Вообще-то, я — папина дочка. Мы понимаем друг друга с полуслова. Он у нас юрист и человек вполне земной, в облаках не витает.

— Да вот, Алинка собралась в экономический… — чуть не плача сообщила ему мамуля.

— Очень хорошо! — поддержал меня отец. — С её-то светлой головой туда и надо идти. Из неё получится отличный экономист.

— А дальше что? — плаксиво спросила мамуля. — Я имею в виду — с работой?

— Устроится, даже не сомневайся, — уверенно заявил отец. — Толковые специалисты везде нужны. А опыт — дело наживное. Можно на старших курсах параллельно с учёбой начать работать по специальности. Вот это будет правильно.

Я с благодарностью посмотрела на него.

— А я думала, она в медицинский пойдёт… — расстроенно протянула мамуля.

— Светик, очнись! — папа обнял её за плечи. — Где Алинка и где этот медицинский? Чтобы быть врачом, нужно особое призвание. Она у нас палец порежет — бегает, верещит, а там надо из анатомички не вылезать…

— Ну не знаю… — сдалась мамуля. — Делайте, что хотите.

Так я и подала документы в экономический вуз. И поступила. С первого раза! Готовилась, конечно, не без этого. С репетиторами занималась. Но точно знала — это то, чего я хочу от жизни. Училась с интересом, в отличие от тех, кто попал сюда случайно. У нас там сразу наметилась группа товарищей, кому, действительно, было не всё равно и нравилось учиться. И среди них — девчонка, с которой мы сразу подружились. Имя у неё было красивое — Эльвира.

— Эльвира… — медленно произнесла я, словно пробуя его на вкус. — Здорово звучит!

— Да я татарка! — засмеялась она, обнажив ряд белоснежных зубов. — А фамилия моя Муратова.

— Я буду звать тебя Эля! — уверенно заявила я. — Не возражаешь?

— Нет, конечно. А как ещё? — она привычным движением отбросила назад толстую косу.

Ещё одно удивление! В наше время — и коса до пояса.

— А у нас все женщины в семье носят длинные волосы, — сообщила Эля.

— И у всех они такие густые? — спросила я, внимательно её разглядывая.

— Не у всех, но у большинства… У нас волосы — фамильная гордость.

— Круто! — восхитилась я.

Чем дольше на неё смотрела, тем больше она мне нравилась. Эля была вся какая-то настоящая, непридуманная, подлинная. Само естество. Причём это касалось и её внешности, и манеры поведения. Не чувствовалось в ней ни грамма современной искусственности и нарочитости. Румянец во всю щёку, крепкая ладная фигура, низкий грудной голос. Элю и красавицей-то нельзя было назвать, а взгляд на ней задерживался надолго.