Мы входим в зал.Сияющие люстрыОт напряженья,Кажется, дрожат!Звенит хрустальИ действует на чувства,Мы входим в залБез всякого искусства,А здесь искусством,Видно, дорожат.Швейцар блистаетЗолотом и лоском,Официант —Испытанным умом,А наш сосед —Шикарной папироской…Чего ж еще?Мы славно отдохнем!У вас в глазахВосторг и упоенье,И в них такаяГордость за меня,Как будто яЗдесь главное явленье,Как будто этоВсе моя родня!Чего ж еще?..С чего бы это снова,Встречая тихоЛаску ваших рук,За светлой рюмкойПунша золотогоЯ глубокоЗадумываюсь вдруг?..
Ферапонтово
В потемневших лучах горизонтаЯ смотрел на окрестности те,Где узрела душа ФерапонтаЧто-то божье в земной красоте.И однажды возникло из грезы,Из молящейся этой души,Как трава, как вода, как березы,Диво дивное в русской глуши!И небесно-земной Дионисий,Из соседних явившись земель,Это дивное диво возвысилДо черты, небывалой досель…Неподвижно стояли деревья,И ромашки белели во мгле,И казалась мне эта деревняЧем-то самым святым на земле..
[1970]
«Брал человек холодный мертвый камень…»
Брал человекХолодный мертвый камень,По искре высекалИз камня пламень.Твоя судьбаНе менее сурова —Вот так же высекатьОгонь из слова!Но труд ума,Бессонницей больного, —Всего лишь даньЗа радость неземную:В своей рукеСверкающее словоВдруг ощутить,Как молнию ручную!
Ленинград, 1962
Последняя осень
Его увидев, люди ликовали,Но он-то знал, как был он одинок.Он оглядел собравшихся в подвале,Хотел подняться, выйти… и не смог!И понял он, что вот слабеет воля,А где покой среди больших дорог?!Что есть друзья в тиши родного поля,Но он от них отчаянно далек!И в первый раз поник Сергей Есенин,Как никогда, среди унылых стен…Он жил тогда в предчувствии осеннемУж далеко не лучших перемен.
1968
Последняя ночь
Был целый мирзловещ и ветрен,Когда один в осенней мглеВ свое жилище Дмитрий КедринСпешил, вздыхая о тепле…Поэт, бывало, скажет словоВ любой компании чужой, —Его уж любят, как святого,Кристально чистого душой.О, как жестоко в этот вечерСверкнули тайные ножи!И после этой страшной встречиНе стало кедринской души.Но говорят, что и во прахеОн все вставал над лебедой, —Его убийцы жили в страхе,Как будто это впрямь святой.Как будто он во сне являлсяИ так спокойно, как никто,Смотрел на них и удивлялся,Как перед смертью: – А за что?