Я буду любить тебя вечно

– Вспыхнули чувства. Под кустом мою Женьку и зачали. Через неделю он уезжал. Адреса не оставил – хотя я и надеялась. А потом и поняла, что залетела. Ребеночка оставила – тут даже и разговоров не было! Мать, конечно, бесилась, уж как только не обзывала! И шалавой, и шлюхой. И даже похлеще. Соседи смотрели косо. Да что там смотрели – вслед шипели, не стеснялись. Поселок у нас небольшой, все на виду. Ничего, я терпела. Да и мать тоже можно было понять! Все надеялась, что по-людски у меня получится – хороший парень, свадьба, ребенок. Сама жизнь прожила – не дай бог. А тут еще я! Но вышло, как вышло. Ходила я гордая, и на все было наплевать! Живот выпячу и – вперед! Так ребеночка ждала… – Татьяна замолчала и отерла ладонью слезу. – Родилась девочка, дочка. Назвала Женечкой. Здоровенькая, хорошенькая, крепенькая. Мама, конечно, смирилась, во всем помогала. И Женьку заобожала. Куда денешься, внучка! Она работала целыми днями – выживать-то ведь надо, да? Работала в прачечной при санатории. Работа тяжелая – целыми днями таскай грязное белье. Тюки неподъемные. А я с Женькой и на хозяйстве. Тогда мы еще держали и птицу, и поросят. Жили как-то… Правда, теперь мне кажется – очень счастливо жили… А паренек мой так и не узнал, что у него доча народилась, – грустно улыбнулась она.

Ольга молчала, понимая, что то, что она услышит дальше, будет определенно трагедией.

– А в пять лет Женечка умерла, – каким-то слишком спокойным голосом сказала Татьяна.

– Как? – вскрикнула Ольга. – Как – умерла?

Татьяна спокойно продолжила, только голос чуть задрожал:

– А как умирают? Обычно. Заболела и умерла.

Растерянная Ольга не понимала, что ей делать – спрашивать дальше, молчать? Не выдержала:

– Таня, прости! Но я… Не понимаю! Ты же говорила – здоровая, крепкая девочка?

Та безучастно ответила:

– Ага. Была. А потом болезнь обнаружилась. Страшная. Сначала ничего особенного, ну синячки появлялись – то там, то сям. Я и внимания не обращала! Все в синяках – носятся ведь. Потом слабеть стала, худеть. Есть перестала. Все поспать норовила. Походит чуть-чуть по дому и: «Мама, я спать хочу. Полежать».

Ну мы и бросились в Симферополь, в больницу. А там… Там сказали, что поздно. Лейкоз. Я тогда хотела в Москву ехать, в Питер. Даже отца ее хотела разыскать – а что, пусть помогает! В таком-то горе. А как его найти? Я и фамилию его не знала – только имя. Ну, говорил, что живет в самом центре, у дома, где Пушкин жил. Ну а потом стало ясно, что все бесполезно. И дочка моя… умерла.

Ольга вздрогнула и положила свою ладонь на ладонь Татьяны.

Та встала, умылась под рукомойником и обернулась с улыбкой на лице.

– Все, хорош! – делано-бодрым голосом сказала она. – Что я тебя нагрузила? Ты отдыхать сюда приехала, а тут я!

Ольга попробовала возразить, но Татьяна ее перебила:

– Все, Оль! Честно – хватит! И что это меня пробрало? Я ведь давно все отплакала. Даже слез не осталось. Ладно, давай отдыхай! Завтра я тебе все расскажу. И все покажу, а, Оль? Ты ж тут, у нас надолго – все надо знать и все понимать.

Ольга легла, прижавшись к теплому дочкиному боку. Подумала: «А я еще бога гневлю! Господи, дура какая! У меня есть Иришка. Мама и папа, любимый муж. Квартира и деньги! А тут…»

Из приоткрытого окна доносились невероятные, незнакомые запахи – свежести, прохлады, оживающих, просыпающихся садов. Где-то далеко мелодично и равномерно посвистывала птица. Ольга подумала, наверное, крупная. Почему – сама не поняла. Но живо представила эту самую птицу – огромную, с широким размахом мощных крыльев, с переливчатым оперением и красивым, чуть загнутым клювом. Птица непременно жила на горе, свив гнездо на макушке широкого дерева. Вот ведь какие глупости лезут в голову.

Уснула не сразу, но спала замечательно – крепко, спокойно, без тревожных сновидений. Перед сном посмотрела на дочку, Иришкино лицо было спокойным и безмятежным. Казалось, даже чуть посвежело и порозовело.

Утром, проснувшись, заварила кофе – настоящий, ароматный, бразильский. Ухватила перед самым отъездом.

Татьяна завороженно рассматривала хрусткий пакетик и без конца нюхала его.

– Вот ведь, а? Я и не знала, что кофе так может пахнуть! Оль! А можно еще? Одну кружечку?

Потом важным голосом объявила:

– В санаторке, то есть в санатории, в физкабинете, работает подруга. Что надо – устроим! Процедуры какие Иришке твоей. Имеются знакомые и в магазине, и на почте – тебе ж надо будет звонить? Ну так вот! А очередя там знаешь будут какие, когда туристы нахлынут? Обалдеешь! Яйца из-под кур и молоко из-под коровы можно брать у тети Тони – второй дом от угла, я тебя туда сведу, договоримся. Люська Кругликова, подружка моя, та завмагом у нас. Если чего – обращайся! Я тебя и с ней познакомлю. Правда, стерва Люська отменная! Сама понимаешь, торговля, все на поклон к этой цаце. – Татьяна тараторила без умолку.

В первый день решили осмотреться, прогуляться – в общем, начать новую жизнь.

Татьяна убежала на работу, а Ольга пошла будить заспавшуюся дочку.