Я буду любить тебя вечно

После многолетней борьбы студенты все-таки одержали победу. Если случалось, что какогонибудь зарвавшегося юнца выбрасывали из публичного дома или трактира сомнительной репутации, он тут же мчался к вождям своей корпорации с заявлением об «оскорблении чести студента». Приговор над провинившимся злачным местом был скорый - студенты, вооружаясь чем попало, громили его, бывало даже поджигали.

Это безобразие продолжалось до тех пор, пока один очень высокопоставленный чиновник не скончался прямо в объятиях жрицы любви, и тогда разразился громкий скандал. По повелению тогдашнего генерал-губернатора были закрыты все гнезда разврата в центре города, и перенесены на окраины. Тогда случился курьез - жители Ямской улицы заявили чиновникам губернского правления о готовности отдать свои усадьбы изгоняемым из центра публичным домам, рассчитывая разжиться на высокой арендной плате. Вскоре Ямская преобразилась до неузнаваемости, похорошела, приукрасилась, приобрела нарядный вид, будто здесь действительно царил вечный праздник. И так продолжалось до первой русской революции, которая вместе с либеральными законами вновь дала возможность публичным домам появится в центре. С тех пор судьба Ямы была предрешена - она не выдержала конкуренции.

- Несмотря на рассказанные тобой страсти, эта улица по-прежнему сохранилась как частичка старинного Киева, но не того, о котором ты только что рассказал. Попадая сюда, словно переносишься в прошлое, чувствуешь какое-то успокоение, желание никуда не спешить из этих мест, - тихо заметила Галя, энергично массируя виски. Рассказ Глеба вызвал воспоминания о глупой попытке окунуться в прошлую жизнь, вместе с ними пришла головная боль. Но познания Глеба в истории города ее несколько поразили, раньше она за ним такого не замечала, и поэтому добавила с иронией: - Я не знала, что ты такой знаток истории публичных домов.

- Не только того, что касается домов терпимости, - Глеб пропустил выпад мимо ушей, горя желанием блеснуть эрудицией. - А всего, что касается этой исторической местности. Андреевский спуск некоторые историки олицетворяют с легендарным Боричевым спуском. Он с давних времен связывал Верхний и Нижний город, по нему шли свататься к княгине Ольге древлянские послы, по нему отправился в свой последний путь с языческого капища деревянный бог Перун. Если мы пройдем немного дальше, то с левой стороны увидим чугунную лестницу, ведущую на склон Замковой горы, это тоже Лысая гора, одна из борющихся за звание истинного пристанища ведьм.

- Да, я знаю, - кивнула Галя. Головная боль внезапно прошла, как и появилась. - По крайней мере, слышала.

- Не хочешь подняться наверх? - предложил он.

- Если честно, то уже поднималась - в прошлом году, с девчонками. Там наверху стоит металлический крест, обвитый цветными лентами. Знаю, что ступеньки этой лестницы -сущие ловушки для тонких каблуков, - рассмеялась Галя, и, заметив промелькнувшую на лице Глеба тень неудовольствия, сразу согласилась: - Впрочем, сейчас можно подняться - я в подходящей обуви.

Крутая чугунная лестница потребовала изрядных усилий при подъеме, особенно там, где отсутствовали ступеньки, видимо выломанные собирателями металла.

- Крест установлен в память о погибших под Прутами студентов, но похоронены они были в другом месте. - сообщил Глеб, слегка задыхаясь после подъема по крутым ступенькам. - Кстати, впервые празднования первого мая проводились именно здесь. Только тогда праздновали не день трудящихся, а первый светский праздник старого Киева, учрежденный Киево-Могилянской академией в ХVII cтолетии, как своеобразный день студента. Так продолжалось, пока здесь не заложили городское кладбище, в дальнейшее известное, как кладбище Фроловского монастыря. А что касается первого мая, то в следующем столетии в этот день стали проводить общегородские народные гуляния, и переместились они на Шулявку.

Там все было как положено - гуляли целые сутки, люди напивались до мертвецкого состояния, происходили ритуальные кулачные бои. В ХIХ столетии это был уже праздник благотворительности, все происходило чинно-благородно, и только в конце столетия он превратился в праздник трудящихся. Кстати, первые тайные праздники-сходки пролетарского первомая проходили на Черторое, еще одной киевской Лысой горе, имеющей дурную славу, - так, разговаривая, они достигли вершины горы. Здесь тоже было немало людей, прогуливающихся и любующихся сверху на открывшуюся панораму соседних киевских холмов, а внизу, по улице, плыл сплошной поток разноцветной людской реки. По предложению Глеба они повернули направо. Дорога пошла круто вниз, заставив их крепко держаться друг за друга, а потом карабкаться наверх по довольно крутому склону. Там закончилась открытая местность, и начался заросший участок леса.