Я буду любить тебя всю зиму, посыпанную вечностью

– Чувства?! Прости, но это не та вещь, на которую я готова полагаться. Я уже один раз "чувствовала", и к чему это привело? – Я эмоционально вскидываю руками. – Это просто того не стоит. Это всё неважно. Абсолютно неважно, что я чувствую.

– Что же тогда, по-твоему, важно? – Стива крайне удивляет мой ответ, но он изо всех сил старается сохранить самообладание.

– То, что я думаю. И я думаю, что нам лучше этого не делать.

– Может, объяснишь тогда почему?

– Я не хочу снова в это ввязываться! Я не готова так рисковать!

– Но ведь это не одно и то же! – кричит Стив. – Неужели ты не видишь, что я не хочу причинить тебе боль? Я – не он!

– Доверять – значит рисковать, а я не хочу больше рисковать…

– Пожалуйста, скажи, что ты не серьёзно… – просит Стив, а его глаза сверкают от грусти. – Я стараюсь изо всех сил, чтобы доказать тебе, что достоин твоего доверия. Прошлое всегда причиняет боль. Ты либо будешь от него вечно прятаться, либо извлечёшь урок. То, что произошло у вас с Чаком, – ужасно, но я никогда бы не поступил так с тобой. Как ты можешь в этом сомневаться?

– Я не хочу больше об этом говорить! – Я чувствую, как по моим щекам текут горячие слезы. Каждое его упоминание о Чаке ломает мою привычную систему: я научилась архивировать эти страшные воспоминания в самом труднодоступном углу сознания, но своими напоминаниями Стив так неустанно старается их воскресить. Зачем он это делает?

– Нет! – безжалостно бросает он. – Давай поговорим, потому что мне надоело гадать, что у тебя в голове! В одно мгновение ты доверяешь мне свои самые сокровенные мысли, а в другое – говоришь, что эти чувства для тебя ничего не значат. Просто скажи мне, чего ты хочешь, и я сделаю это! Если ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, я уйду. Обещаю! Только скажи правду.

– Ладно, я скажу. У меня действительно есть к тебе чувства, но я не позволю этому перерасти во что-то большое. Ты можешь говорить, что я просто трушу. Возможно, так и есть. Но, если хочешь знать всю правду, то я считаю, что мой страх обоснован. Я не стану врать, что всё это похоже на то, что я уже проходила. Он делал то же, что и ты. "Плохой парень становится лучшей версией себя ради любимой, и все счастливы". Эта уловка сработала на мне тогда, работает и сейчас.

– Ты думаешь всё, что происходит между нами, это какая-то уловка? – Он широко раскрывает глаза от гнева. – Скайлер, я всегда был таким. То, что ты начала меня лучше узнавать и видеть во мне не только плохое, не означает, что я "изменился". Это значит лишь то, что я позволил тебе увидеть себя настоящего. Потому что…

– Я доверилась ему, – громко перебиваю я, быстро смахнув слёзы со щёк. – А сейчас испытываю острое желание доверять тебе, но я больше не позволю чувствам стать выше разума. То, что я доверила тебе своё прошлое, было минутной слабостью, а не обдуманным и взвешенным решением.

– Ты жалеешь о том, что рассказала мне? – Боль. Его голос буквально ломается под натиском боли.

– Я хочу сказать, что…

– Скайлер, просто скажи – да или нет! – Сейчас моё имя в его устах звучит как-то по-другому. Он никогда раньше не произносил его с таким раздражением.

– Сейчас я бы так не поступила. – Я знаю, как ему неприятно этот слышать. Но мы должны всё закончить прямо сейчас, пока не стало хуже. Я просто не могу дать ему тех отношений, о которых он говорит. Вообще никаких.

– Чёрт, а я ведь даже думал, что… – Он хватается одной рукой за голову. –  А знаешь, ты права. Завтра я отвезу тебя домой, и больше не стану заставлять "рисковать", доверяя мне.

– Стив, я не… – Мой первый порыв извиниться развеивается неготовностью давать ему пустую надежду. Ещё секунду он прожигает меня взглядом, полным обиды и презрения, а потом разворачивается и, выкинув – "Увидимся", уходит в прихожую.

По выражению его лица было видно, что он ушёл, чтобы унести злость и гнев как можно дальше от меня, пока не сказал что-то, о чём потом может пожалеть. А я осталась стоять как вкопанная под звук стука тяжёлых слёз об пол и громкого хлопка входной двери.

Глава 45

В состоянии ужасного замешательства я абсолютно не способна связать мысли и даже определить собственные эмоции. Словно от отчаянных попыток оставаться неподвластной чувствам, у меня случился ментальный обморок. Из этого шокированного состояния меня возвращает звонкий сигнал духовки, где уже запеклись печенья. Смахнув слёзы рукавом, я выключила источник шума и пошла наверх. В комнате, залитой светом и воспоминаниями о Стиве, я села в большое кресло и, прижав ноги к груди, опустила голову на колени, пока тяжёлые всхлипы смешивались с солёными слезами.

Я ненавижу его за то, что он заставляет меня испытывать этот гнев. Чего он вообще пытался добиться, указывая мне на мои ошибки? Он даже не представляет, о чём говорит. Жить с чувством вины в смерти другого человека возможно, только подавляя это чувство.

– Привет. – Я здороваюсь с мамой, которой только что позвонила. Мне просто нужно поговорить с кем-то, кто меня точно поймёт.