Я буду любить за двоих

Дима уже припарковал машину у тротуара. Обычно когда они спускались, Веронику тоже ожидало такси — на работу они отправляли в рознь. Но сегодня Огнев решил отменить его. Вероника уже никогда не будет им пользоваться. Их отношения с позапрошлого вечера ни для кого не секрет, так что нет необходимости приезжать на работу отдельно. От этой мысли его настроение еще сильнее улучшилось.

— Да неужели, — пропел Дима, когда они оба сели на заднее сиденье. — Вероника, рад видеть тебя. Давно надо было плюнуть на свои принципы и мнение людей. Вот скажи не лучше ехать с комфортом, чем в вонючем такси?

Огнев услышал тяжелый вздох. Посмотрел на Веронику и нахмурился. Она была бледна, усердно кусала нижнюю губу и лихорадочно теребила ремешок сумочки. Нервничала. Сегодня они впервые появится вместе у всех на виду.

Ему совсем не нравилась ее скованность и вдобавок он чувствовал досаду на себя, за то что довел ее до такого состояния. Он знал — Вероника не до конца доверяет ему и, скорее всего, до сих пор не верит в возможность их совместного будущего, ведь его признание на вечеринке, было далеко не многообещающим. Как он сказал? Плыть по течению, а там будь что будет?

Он горько усмехнулся. Дурак. И как она его не послала посреди танца?

Он снова взглянул на нее. Она пустым взглядом уставилась на быстро меняющийся пейзажи за окном.

Взял ее за подбородок и развернул лицом к себе. Она улыбнулась стараясь скрыть печаль в глазах. Наклонился и нежно поцеловал податливые губы. Вероника прерывисто вдохнула и покорно раскрылась под натиском его языка.

— Приехали, — сообщил Дима.

Огнев отстранился и твердо посмотрел в ее глаза:

— Ты мне доверяешь?

Вероника еле заметно кивнула.

— Тогда расслабься, все будет хорошо. Обещаю.

Она была очень напряжена, когда они зашли в вестибюль здания. Он чувствовал потоки неуверенности и скованности исходящие от ее тела. Он крепко держал ее ладонь в своей руке и был уверен, если немного ослабит захват она выдернет ее и отстранится.

— На нас все смотрят, — говорит настолько тихо, что он с трудом расслышал ее слова.

— Привыкай.

Потерпи, малыш, через несколько дней ты официально станешь моей невестой и будешь идти не с опущенной, а с высоко поднятой головой. Сделаю предложение в новогоднюю ночь, вдруг решил он. Ровно через пять дней.

Они зашли в лифт и поднялись в молчании в юридический отдел. Когда двери открылись, Вероника быстро чмокнула его в щеку и помахав рукой выбежала из кабины.

Лифт довез Огнева на последний этаж. В приемной, кроме Кати, его ожидал заместитель Гладышева. Увидев Огнева он встал из кресла и пожал ему руку:

— Доброе утро, Александр Владимирович, не могли бы вы уделить мне несколько минут?

— Причина?

— Я узнал, кто передавал конфиденциальную информацию Бродскому.

Огнев кивнул и попросил Катю приготовить два кофе.

Они прошли в его кабинет. Николай плотно закрыл дверь и расположился в одно из кресел напротив Огнева.

— Слушаю вас.

— В общем, не буду ходить вокруг да около. Я понимаю, учитывая последние события, которые произошли в субботу вечером, вам будет не приятно услышать, то что я вам скажу, но этим человеком является Ульянова Вероника.

От выражения которое появилось на мгновение на лице Огнева, у зама начальника безопасности все похолодело внутри от вдруг возникшего нелепого страха.

Он прочистил горло и продолжил:

— Она состояла в отношениях с Бродским больше года назад и судя по информации, которой я владею, они до сих пор любовники. Ульянова познакомилась с ним, когда проходила юридическую практику в конторе его отца. Я переговорил с некоторыми служащими этого адвокатского бюро и они это подтвердили. Сказали, что они открыто не встречались, и тем не менее всем было известно, что между ними что-то происходит.

Он замолчал, разглядывая Огнева. Тот, откинувшись на спинку кресла, сидел в расслабленной позе и в задумчивости вертел между пальцами золотую ручку. Он молчал несколько минут, прежде чем спокойным голосом сказал:

— Мне нужны доказательства ее виновности.

Николай кивнул и открыл папку, которую принес с собой:

— Эти фотографии были сделаны на прошлой неделе: в среду, в полдень, в одном из торговых центров.

Он передал снимки Огневу, который немного помедлил прежде чем взять их в руки. Золотая ручка треснула пополам от яростного напора пальцев, когда Огнев увидел Веронику целующейся с Бродским.

Никогда прежде Огнев не чувствовал настолько сильную боль. Он не раз сталкивался с предательством и коварством, но то что он испытывал сейчас не шло ни в какое сравнение с теми чувствами. Он физически ощутил боль в груди — невыносимую, разрывающую изнутри и оставляющую глубокие, болезненные раны.

— Что прикажете делать, Александр Владимирович?

Утро выдалось не такое уж и ужасное. Переступив порог нашего отдела я не наткнулась на осуждающий взгляд Ирины Федоровны или презрительный взгляд Кузнецова, и даже Олег Эдуардович не смотрел на меня с жалостью, которую я уже приготовилась прочитать в его глазах. Все вели себя, как обычно, кроме Нади, которая с хитрой, незлобной улыбкой следила за мной исподлобья.