Я буду первым

— Больше у меня времени не появится, — грубо ответил он. — Артём, поднимай майку.

— В таком случае нам нужен другой врач.

Ева обняла вконец испуганного мальчика и требовательно посмотрела на Анатолия Петровича. У него, видно, сегодня было дурное настроение, и он даже не пытался скрывать его. Но такие дети, как Артём, всегда очень чувствительны, и к ним нельзя подходить со столь дурной энергетикой.

— Девушка, выйдите из палаты, вы мешаете мне, — ответил тот.

— Нет!

— Мне вызвать охрану?

— Да вызывайте, кого хотите, вы не подойдёте к Артёму! — возмутилась Ева и заслонила мальчика собой.

Кристофер осмотрел себя в зеркале и остался доволен. Каров хорошо его заштопал, обработал все порезы и ссадины, и теперь надо бы полежать хотя бы до вечера, но хотелось навестить сына и Еву, перепуганное личико которой всё ещё стояло перед глазами. Под придирчивым взглядом друга надел майку, халат и взял горячий сладкий чай — лучшее средство от большой потери крови. Помимо валяния в кровати, разумеется.

Поднялся наверх и изумлённо заглянул за угол, откуда доносились громкие голоса. Присмотрелся. Довольно большая толпа врачей и вышедших из своих палат пациентов столпилась у одной из дверей. Подошёл ближе и увидел во главе этой толпы лечащего врача Артёма. Перед ним же, злая, как фурия, стояла Ева. Она прикрывала собой сжавшегося в комок Артёма и толкала в грудь врача, пытающегося обойти её.

— Какого чёрта вы тут устроили? — закричал Кристофер. — А ну, пошли все вон!

Коридор вмиг опустел. Только Сахов с Евой остались на месте.

— Мистер Моро, эта женщина мне мешает! — заявил доктор и для убедительности показал пальцем на Еву.

— Да пошёл ты, говнюк! — зашипела она в ответ, и Кристофер изумлённо улыбнулся. Это было первый раз, когда он слышал ругательство от этой идеальной Барби.

— Вы слышали?

— Успокоились оба. Ева, что произошло? — посмотрел он на девушку.

— Нам нужен другой врач, — холодно сказала она. — Врач, понимающий, что нельзя врываться в палату и кричать на ребёнка, и уж тем более приказывать ему! Он был груб и напугал Артёма, а когда я попросила его зайти позже, начал хамить.

Кристофер перевёл взгляд на врача.

— Мистер Моро, этот мальчик — не единственный мой пациент, и я не могу приходить, когда ему удобно…

— Это его карта? — кивнул Кристофер на папку в руках Сахова.

— Да.

— Открой. Какая фамилия у Артёма? Ну? — поторопил он не слишком расторопного врача.

— Моро, — тихо ответил тот.

— И что это значит?

— Что это ваш родственник?

— Это мой сын! — закричал на него Кристофер. — Пошёл вон с глаз моих! И отдай карту!

Кристофер вырвал из рук врача историю болезни Артёма и посмотрел на Еву. Она была не в духе, мягко говоря. Волосы растрепались, на щеках красные пятна, а руки едва заметно дрожат.

— Спасибо, — тихо сказала она, глубоко вздохнула, выравнивая дыхание, и пошла к Артёму, который тут же кинулся ей на шею.

Ева гладила его по спине, что-то шептала успокаивающее, и было в этой картине что-то правильное. То, как должна выглядеть семья… И сейчас Кристофер видел перед собой не Еву и больного мальчика, а любимую жену и долгожданного сына, который обнимал свою мать, а она шептала ему на ухо то, что он сильный, как папа, что он — её защитник. Это её белые локоны спадали на синюю пижаму Артёма, её изящные руки обнимали сына.

Он приблизился к ним, погладил сына по густым, вьющимся, как у него, волосам, поцеловал макушку. Коснулся белокурых волос. Она подняла голову и… чёрт! Это не Мария… Её имя Ева. Другая женщина, не жена.

— Стой, — коснулась она руки Кристофера, когда тот отвернулся, чтобы уйти. — У тебя есть свободных полчаса?

— Есть. Ты что-то хотела?

— Да, выпить чай. Всем вместе, — ответила Ева и показала глазами на Артёма.

— С удовольствием, — улыбнулся он.

— Тогда сходи в буфет. Артём, пирожное хочешь?

— Хочу овсяное печенье и какао с молоком, — сказал тот, а Кристофер удивлённо улыбнулся.

— Сейчас всё будет, — ответил он, поцеловал сына в макушку и вышел из палаты. У дверей его ждал Сахов.

— Простите, я не знал, что это ваш сын, — тут же затараторил он.

— То есть других детей можно пугать? — изумился Моро, идя по коридору быстрым шагом. — Ты со всеми своими пациентами так грубо работаешь?

— Нет, конечно! Я всего лишь высказал недовольство, что Артём поднялся с кровати.

— Сахов! — Кристофер резко остановился. — То, что Артёму прописан постельный режим, не значит, что он должен быть привязан к кровати и мочиться под себя! Иди, лучше займись делом, сына я передам другому врачу.

Ева задумчиво мешала ложкой свой чай, смотрела, как Артём уплетал печенье, а Кристофер сидел с отрешённым видом. Она себе несколько иначе представляла это чаепитие. Моро в кои-то веки проявил сентиментальные чувства к сыну, и тот не отверг его, хотелось как-то закрепить это, но ни один, ни второй не шли на контакт.

Ну, Артём понятно, ему позволительно, но Кристофер же взрослый мужчина, должен понимать, что нужно общаться с сыном.

— Крис, а долго нам тут сидеть? — решила спросить Ева, и Артём поднял голову, видно, этот вопрос его тоже волновал.