Я буду просто наблюдать за тобой

Она прошла на кухню. Старый шеф-повар, проработав двадцать лет, в июле ушел на пенсию. Его преемник, Клив д'Арсетт, несмотря на свои двадцать лет, пришел с внушительными рекомендациями. Но через четыре месяца Кэтрин стало ясно, что на подхвате у него получалось неплохо, а вот доверять ему самостоятельную работу было еще рано.

Он готовил обычный набор блюд к ланчу, когда Кэтрин вошла на кухню. В глаза бросились пятна жира на плите, оставшиеся еще со вчерашнего обеда. Бачок с отходами тоже не очищался. Она попробовала на вкус голландские колбаски.

— А почему они такие соленые? — удивилась Кэтрин.

— Я бы не сказал, что они соленые, миссис Коллинз, — ответил д'Арсетт без тени почтения в голосе.

— А я бы сказала и боюсь, что заказчики тоже.

— Миссис Коллинз, вы взяли меня шефом. И до тех пор, пока я не смогу быть шефом и готовить по-своему, у нас с вами ничего не получится.

— Вы очень облегчили мне задачу, — сказала Кэтрин. — Вы уволены.

Она надевала фартук, когда появилась встревоженная Вирджиния Мэрфи.

— Кэтрин, куда отправился Клив? Он только что пролетел мимо меня, как ужаленный.

— Наверное, назад в школу поваров.

— Но вам же надо лежать.

Кэтрин повернулась к ней.

— Вирджиния, до тех пор, пока это заведение остается у меня в руках, моим спасением будет эта плита. Так какие блюда наметил Эскоффер на сегодня?

Они подали сорок три ланча, а также немало сандвичей в баре. Наплыв посетителей был большим. Когда поток заказов уменьшился, Кэтрин смогла выбраться в обеденный зал. В длинном белом фартуке, она обходила стол за столом, на секунду задерживаясь возле каждого. За теплыми улыбками приветствия в глазах посетителей сквозили немые вопросы.

«Я не осуждаю людей за любопытство, — думала она. — Я бы сама не удержалась от него после всего услышанного. Но это мои друзья. Это моя гостиница, и как бы там ни было, у нас с Мег есть свое место в этом городе».

Конец дня Кэтрин провела в конторе, просматривая бухгалтерские документы. «Если банк возобновит мне кредит, и я заложу или продам свои украшения, — решила она, — то смогу протянуть еще месяцев шесть, самое меньшее. А к тому времени, возможно, прояснится вопрос со страховкой». Она закрыла глаза. Если бы ей хватило ума не записывать дом еще и на имя Эдвина после смерти отца.

«Почему я сделала это? — размышляла она. — Я знаю почему. Мне не хотелось, чтобы Эдвин думал, что живет в моем доме. Даже когда был жив отец, Эдвин всегда старался сам платить за коммунальные услуги и ремонт». «Я не должен чувствовать себя квартирантом здесь», — говорил он. Ох, Эдвин. Как он называл себя? А, да, «странствующий путник». Ей это казалось шуткой. Теперь она сомневалась в этом.

Она попыталась припомнить строчки из старой песни, которую он обычно напевал. В памяти всплывали только первая строка да еще одна фраза. Первая строка: «Я странствующий путник, вся жизнь моя в дороге». Другая: «От ваших настроений меняю песнь свою».

Печальные слова, если задуматься над ними. Почему Эдвин считал, что они относятся к нему?

Отогнав эти мысли, Кэтрин решительно взялась за счета. Телефон зазвонил как раз тогда, когда она закрыла последнюю книгу. Это был Боб Маррон, один из следователей, приходивший к ней в больницу.

— Миссис Коллинз, не застав вас дома, я решил позвонить в гостиницу. Появилось кое-что новое. И мы сочли необходимым довести эту информацию до вас, хотя это не значит, что мы обязательно рекомендуем вам воспользоваться ею.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — упавшим голосом проговорила Кэтрин.

Маррон рассказал, что в полицию позвонила Фиона Блэк, экстрасенс, помогающий им в розыске пропавших людей.

— Она говорит, что получает очень сильные посылы от вашего мужа и хотела бы подержать в руках какую-нибудь из принадлежавших ему вещей, — закончил Маррон.

— Вы хотите напустить на меня какого-то шарлатана?

— Я понимаю ваши чувства, но помните ли вы случай с исчезновением ребенка Талмаджей?

— Да.

— Так вот, это миссис Блэк навела нас на строительную площадку возле городской мэрии. Она спасла жизнь этому ребенку.

— Понятно. — Кэтрин облизала пересохшие губы. «Все лучше, чем ничего», — сказала она себе и крепче сжала телефонную трубку.

— Что миссис Блэк хочет из вещей Эдвина? Что-нибудь из одежды? Кольцо?

— Она сейчас здесь и хотела бы побывать у вас дома и выбрать что-нибудь, если это возможно. Я мог бы привезти ее к вам через полчаса.

Кэтрин задумалась. Не следует ли ей дождаться Меган, прежде чем встречаться с этой женщиной? Но затем неожиданно для себя сказала:

— Через полчаса было бы прекрасно. Я еду домой.

Меган чувствовала, как по коже у нее пробегал мороз, когда она стояла в вестибюле с вежливым мужчиной, который, очевидно, считал, что они уже встречались. Онемевшими губами ей едва удалось произнести:

— Я не Анни. Мое имя Меган. Меган Коллинз.

Грэхем еще ближе присмотрелся к ней.

— Вы дочь Эдвина, ведь верно?

— Да, верно.