Я буду просто наблюдать за тобой

— Я не знаю. Но дела у него шли неважно уже несколько лет. Затем в местной газете появилось сообщение о торжестве по случаю семидесятилетия доктора Джорджа Маннинга, которое устраивала его дочь, проживающая в тридцати милях отсюда. В статье приводились слова Маннинга о том, что он собирается проработать еще год, а затем уйти в отставку. Ваш отец сказал, что клиника Маннинга входит в число его клиентов, и позвонил доктору Маннингу. Он хотел предложить свои услуги в поиске замены для Маннинга. Состоявшийся между ними разговор ужасно расстроил его.

— Почему? — вырвалось у Меган. — Почему?

— Я не знаю.

— Попытайтесь вспомнить. Пожалуйста. Это очень важно.

Грольер покачала головой.

— Когда Эдвин уезжал, его последними словами были: «Это становится невыносимым для меня…» Все газеты напечатали сообщение о происшествии на мосту. Я посчитала его погибшим и сказала всем окружающим, что он разбился на легкомоторном самолете за границей. Анни не удовлетворилась этим объяснением. Навестив ее на квартире в Сан-Диего в тот последний день, Эдвин дал Анни денег, чтобы она купила кое-что из одежды. Он, очевидно, не заметил, как обрывок бланка «Драмдоу» с вашим именем и номером телефона выпал у него из бумажника. Она нашла его после того, как отец ушел, и оставила при себе. — Губы у Фрэнсис Грольер искривились, а голос задрожал. — Две недели назад Анни приезжала сюда, что называется, для выяснения отношений. Она позвонила по вашему номеру. Вы ответили: «Меган Коллинз», и она положила трубку. Затем ей захотелось увидеть свидетельство о смерти отца. Назвав меня лгуньей, она потребовала сказать, где находится отец. В конце концов, я рассказала ей правду и слезно просила не звонить вам или вашей матери. Она сшибла вылепленный мною бюст Эдвина и вылетела отсюда. Больше я не видела ее. — Грольер встала, положила руку на каминную доску и прижалась к ней лбом. — Я говорила со своим адвокатом вчера вечером. Завтра он поедет со мной в Нью-Йорк, чтобы опознать тело Анни и помочь перевезти его сюда. Мне очень жаль, что вы с матерью попадете в неловкое положение из-за этого.

У Меган оставался только один вопрос, который ей необходимо было задать.

— Зачем вы оставили то сообщение для отца позавчерашней ночью?

— Потому что я подумала: если он все-таки жив и если этот номер еще не снят, он, возможно, продолжает по привычке проверять свой автоответчик. Это был мой способ связи с ним на случай необходимости. Он обычно проверял свой автоответчик каждый раз рано утром. — Она вновь повернулась к Меган. — Не верьте никому, что Эдвин Коллинз способен убить кого-нибудь. Он не способен на такое. — Она помедлила. — Но он способен начать новую жизнь, в которой не будет вас и вашей матери. Или нас с Анни.

Фрэнсис Грольер опять отвернулась. Все было сказано. Меган бросила последний взгляд на бюст своего отца и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

49

В среду утром, как только Кайл сел в свой школьный автобус, Мак отправился в Трентон, чтобы посетить расположенный там госпиталь «Вэлли Мемориал».

За обедом накануне вечером, когда Кайл на минутку отлучился, Кэтрин торопливо рассказала им о звонке Меган.

— Мне стало известно лишь, что у этой женщины была длительная связь с Эдвином, что она считает его живым и что погибшая девушка, похожая на Меган, приходится ей дочерью.

— Вы, похоже, воспринимаете это спокойно, — заметил Филлип, — или все еще не можете примириться?

— Я больше не знаю, что я чувствую, — ответила Кэтрин, — и я очень переживаю за Меган. Вы же знаете, как она относилась к отцу. Я никогда еще не слышала столько боли в ее голосе, как вчера, когда она звонила мне из Аризоны. — Вернулся Кайл, и они перешли на другую тему.

Направляясь на юг по шоссе номер 684 через Уэстчестер, Мак пытался перестать думать о Меган. Она сходила с ума по Эдвину Коллинзу. Вот уж действительно папина дочка. Все эти месяцы после случившегося с отцом были настоящим кошмаром для нее. Сколько раз Маку хотелось сказать ей, чтобы она выговорилась и не держала свое горе в себе. Может быть, ему следовало действовать понастойчивей, чтобы пробиться сквозь ее замкнутость. О Боже, сколько времени он потерял, пестуя свое уязвленное самолюбие после ухода Джинджер.

«Наконец-то ты становишься честным с самим собой, — сказал он себе. — Все знали, что ты делаешь ошибку, связывая свою судьбу с Джинджер». Это можно было понять по реакции окружающих, когда стало известно о помолвке. Мег хватило духу высказать свое мнение напрямую, а ведь ей было всего девятнадцать. В своем письме она писала, что любит его и что у него должно хватить ума, чтобы понять, что она единственная, кто создан для него. «Дождись меня, Мак», — так заканчивалось ее письмо.

Он долгое время не задумывался над этим письмом. Теперь оно не выходило у него из головы.