Я буду рисовать только тебя

«Она вместе с мужем подрядилась ухаживать за его матерью в больнице». Этот короткий доклад Алексея превратил Влада из энергичного, требовательного бизнесмена в придирчивого и злого предпринимателя. Из вдохновленного художника, который буквально дышал творчеством в какого-то творческого импотента.

Сколько раз Горский ни брался за карандаш, кисти, бумагу, ничего не выходило. Про холсты и масло уже вообще речи не шло.

Жасмин словно отняла у него все, что подарила в момент их знакомства.

И дальше больше. Забрала и самого Влада в придачу. Будто в оплату за прежнюю щедрость.

Горский думал о ней день и ночь. Видел во сне и грезил наяву.

В толчее улицы ему то и дело чудилась стройная ладная фигурка. Стоило мелькнуть где-то каштановой гриве волос, как Горский сосредотачивался и искал ее глазами.

Искал Жасмин, даже зная, что ее здесь нет.

То и дело ему чудился ее голос. На улице, в кафе, в толпе. Даже в уже почти готовом новом здании «Фантастических вечеринок», когда кто-то из женского состава строительной бригады громко переговаривался с начальством.

Если карандаш все-таки задерживался в руке Горского, он словно неосознанно водил им по бумаге и получал изящные линии фигуры, тонкие черты лица. Ее. Везде ее.

«Я буду рисовать только тебя… Ваше высочество»… Звучало в голове Влада.

И он рисовал. Едва робкая искра вдохновения прорывала пелену безнадежной депрессии, как Горский снова и снова набрасывал портреты Жасмин. Как одержимый возвращался к тем трем, что начал писать в своей мастерской. К масляным, большим, в полный рост.

Краски ложились неровными мазками. Где-то четкими, уверенными, где-то чуть нервными, одержимыми. Он добавлял штрихи, полутона, тени.

Переносил на холст совершенное несовершенство.

Легкую асимметрию лица Жасмин и прически. Не совсем одинаковую высоту плеч, будто на одном еще висела сумка.

Одну бровь чуть выше, другую чуть ниже и такие же уголки губ.

Он помнил каждую мелкую черточку наизусть. Вызубрил, как отличник темы экзамена.

Под бровью небольшой шрам и такой же в уголке глаза, как застывшая капелька слезы.

А через неделю с лишним Горского понесло.

Он пришел в «Королевы», чтобы напиться и забыться. А может и трахнуть какую-нибудь доступную телку.

Именно так. Доступную. Телку.

Вечернее представление как раз началось. И девушки начали раздеваться полностью. По обнаженным телам скользили световые блики, показывая выпуклости и впадинки. Надо сказать, тела выглядели неплохо. Но Горского почему-то воротило, и он решил, что еще мало выпил. Надо влить в себя побольше алкоголя, чтобы стало не настолько противно.

Поэтому заказал еще и покрепче.

Однако, чем больше Горский накачивался, тем меньше ему нравились местные «Королевы». Все в них было не так, все не то. Переход между талией и бедрами не такой головокружительный, как у Жасмин. Глаза не такие огромные – «на пол лица», как иной раз любят выражаться.

Губы не такие аккуратные и одновременно сладкие, чувственные.

Груди либо заметно отвислые, либо до смешного маленькие, либо неестественно подтянутые и увеличенные.

Много пластики, косметики, мало изящества. А лица? Неужели приятно видеть такое лицо во время секса? Горскому нравились аристократичные женщины, породистые. А эти… простота хуже воровства.

Наконец, на колени к Владу присела одна, вторая устроилась рядом, а третья – с другой стороны.

Брюнетка, рыжая и блондинка. На выбор. Пышная, с телесами, худая, спортивная. На любой вкус.

Девушки пытались. Правда, старались.

Поглаживали, без труда находя эрогенные точки. Шептали на ухо непристойные предложения.

А Горскому становилось все гаже. В какой-то момент алкоголь, злость и тоска по Жасмин смешались в жуткий коктейль в крови Влада. И он поступил некрасиво. Даже по своим меркам.

Грубо оттолкнул девушек и выпалил:

– Да пошли вы. Дешевки!

– Эй! Не хами! – возмутилась блондинка.

Рыжая замахнулась, чтобы дать Горскому пощечину. И ему бы принять ее, как знак от судьбы. Но Влад перехватил руку девушки слишком уже резво. Просто сработал инстинкт опытного борца.

Шлюшка покачнулась и рухнула со стула. Ойкнула, разбив голову в кровь.

Тотчас к Горскому рванули бугаи из охраны. И Влад встал в бойцовскую стойку, инстинктивно сбрасывая туман алкоголя.

Началась потасовка.

Удар, откат, подножка. Увернуться от барного стула. Перемахнуть через стриптизершу, что все еще вставала с пола с помощью подруги.

Еще удар. Блокировка. Атака.

Наверное, этого Горскому как раз и не хватало. А вовсе не общества девиц слишком легкого для него поведения и слишком тяжелой для восприятия художника внешности.

Влад любил эксклюзив, а не ширпотреб. Женщин, которые выбирали, а не которых выбирали.

Не стоило ему сюда вообще приходить.

Но сейчас рассуждать об этом было уже поздновато.

Горский весь переключился в бой.

Через некоторое время алкоголь совсем выветрился из головы, а пара охранников оказались на полу, в отключке. К ним подоспело подкрепление. А к Горскому – помощь. Все те же Сомин с Хасбековым. Впервые они выступили на стороне посетителей.

– Эй, ребята! Давайте-ка просто отпустим парня восвояси! – выразил свое мнение бывший боксер.