Я буду танцевать для тебя в облаках

Генка кинулся к входной двери, резво обулся и выбежал в подъезд. Их не было около десяти минут. Сквозь дверь мы слышали, что Полина с Генкой о чём-то спорили. И когда они заходили в квартиру, Полина в дверях ему сказала вполголоса: «Ты ещё пожалеешь, я тебе это обещаю». Тогда Шмель у них спросил: «Что случилось?» Полина улыбнулась и ответила: «Всё хорошо». Она сняла свои босоножки с высоченным каблуком и прошла в комнату, где мы продолжили наше знакомство.

Полина была очень дружелюбной и весёлой. Это был первый день нашей встречи. Мы сидели впятером у Шмеля в комнате, смеялись и травили байки. Мы болтали и пытались смешно пошутить, но выходило как-то не очень. Даже глупо и по-детски. Несли всякую чушь, но Полина всё равно улыбалась и немного смеялась. Не знаю, что чувствовали другие, но я словно порхал. Вечером мы проводили Полину до подъезда её дома и договорились, что завтра мы встретимся снова.

Я весь вечер думал: «Скорей бы наступило завтра, чтобы снова увидеть Полину». Ночью я не мог заснуть. Я ворочался, вставал попить воды. Меня трясло. Я готов был прямо сейчас одеться и бежать к ней. Мне казалось, что я схожу с ума. Я разбудил родителей своими шорохами.

Помню, мама мне сказала: «Это возрастное. Ты взрослеешь. Да ещё, наверное, перед экзаменами волнуешься?»

– Ага! – Ответил я, лукавя.

Она развела мне настойку пустырника, я его выпил и ушёл спать.

Наутро я встал только с одной мыслью: «Где и когда я смогу увидеть Полину?» Я прокручивал в голове планы: «Мы сейчас все соберёмся и пойдём к Полине. Нет, я сейчас пойду к Генке и спрошу номер квартиры, где живёт Полина. И что я ей скажу? Да, блин, я не знаю, что мне делать! Ещё эта консультация в одиннадцать часов». Меня разрывало на части от желания увидеть её снова, но как это сделать, я не имел понятия.

И тут из открытой форточки я услышал то самое вчерашнее цоканье каблучков Полины. Оно, словно музыка, будоражило и в то же время успокаивало меня. Я, как метеор, рванул к окну. Не жалея пальцев, отдернул присохшие к краске шпингалеты и, распахнув створки, высунулся в окно. Полина шла по асфальтированной дорожке нашего сквера.

– Привет, Полина! – Крикнул я из окна.

Полина испуганно вздрогнула и остановилась.

– Привет. Ты что так пугаешь? – Опешив, ответила она, и подняла на меня глаза. – Ты бы ещё чем-нибудь кинул в меня.

Она так строго на меня смотрела, что я обомлел и не мог больше ничего сказать, чувствуя себя виноватым.

– Хочешь, я в тебя чем-нибудь кину? – Из соседнего окна, шутя, крикнул Мишка Шмель. – Привет, Полечка! Я кидаю тебе под ноги своё сердце! – Продолжал он с каким-то панковским романтизмом, вгоняя её в «краску».

– Здорова, Миха! – Крикнул я Шмелю, пытаясь перебить внимание на себя.

Полина оттаяла.

– Привет, привет, парни. – Улыбаясь, ответила Полина.

– Здорова, Санчо! – С каким-то непонятным и нервным весельем крикнул мне Шмель.

«Санчо? – Удивлённо подумал я, – меня ещё никто так не называл. За ночь что-то изменилось? Шмель совсем кукухой поехал?»

– Ты куда это в такую рань пошла? – Спросил я, теряясь и не зная, что ещё можно спросить, чтобы поддержать разговор.

– Так вон, на консультацию в школу. У нас экзамены скоро.

Полина переходила из десятого класса в одиннадцатый и ходила на консультации к итоговым экзаменам.

– Долго ты  там будешь? – Спросил Шмель из окна.

– Не знаю, может, часов до двух.

– Придёшь потом с нами гулять? – Чуть громче, спросил я, встревая.

– Посмотрим, может, приду, – ответила она, посмотрев в сторону школы. – Ладно, видно будет, пойду я, а то опоздаю.

Полина ушла в направлении школы, цокая шпильками по асфальту. Мы ещё какое-то время смотрели ей в след, пока Полина не скрылась за углом соседнего дома.

– Есть курить? – Спросил у меня Шмель.

– Да, сейчас… – ответил я и слез с окна.

Я сбегал на кухню, стащил у отца пачку «Родопи», возвратился и протянул Шмелю сигарету. Он её подкурил, и, не спеша, начал потягивать. Я тоже достал из пачки сигарету и подкурил её.

– Нравится Полинка? – Спросил я Шмеля.

– Да, она клёвая, – ответил он с теплотой.

– Хочешь с ней ходить?

– Спрашиваешь? Конечно! Только она не даст. Таких отличники трахают, – ответил Шмель, как бы опуская нас на социальную ступень ниже Полины.

В этот момент из Мишкиного окна Янка Дягилева и Егор Летов максимально вгоняли меня в депрессию своей композицией «Всё как у людей».

Я всё не мог успокоиться и доканывал Шмеля своими расспросами, пытаясь узнать побольше о его чувствах к Полине.

– А что тогда она к нам в гости пошла?

– Явно не за этим. Ты посмотри правде в глаза, где мы и где она. Она явно с каким-нибудь новым русским встречается, и тебе за неё голову отвинтят, – ответил Шмель, докуривая сигарету.

– Я думаю, ты нас не дооцениваешь. Мы же классные, весёлые и красивые! А ты пессимист. – Старался я переубедить Шмеля и поднять его самооценку.

– Ладно, пошёл я в школу. У нас тоже консультация сегодня. К десяти, сказали прийти. – Как-то сухо произнес Шмель.

Он сделал последнюю затяжку, выкинул окурок в окно и закрыл створку. Я тоже выбросил окурок в зеленую траву перед окном и закрыл створки.