Я буду тебе вместо папы. История одного обмана

Я пыталась не слушать, но бесконечный поток извинений и ласковых слов, о которых я так давно мечтала, привели к тому, что в тот день я на мгновение поверила ему. Воспоминания о том, как мы впервые встретились несколько лет назад, как внимательно он относился ко мне и моим сказочным историям, как заботился обо мне и заставил чувствовать себя особенной, наложились на свежие впечатления о беременности, расставании с дочерью и одиночестве. Сидя в его машине, я не забыла о его жестокости, постоянных угрозах и тех неприятных вещах, которые он проделывал со мной, — нет, просто все это на время отодвинулось на задворки сознания.

Сосед подарил мне серебряный медальон.

— Можешь носить его со школьной блузкой, — сказал он.

С тех пор при каждой встрече он постепенно восстанавливал доверие, которое сам до этого разрушал на протяжении последних лет; я снова видела перед собой друга, близкого человека, кому я могла доверить свои страхи и мечты.

Он слушал меня и, в отличие от родителей, проявлял интерес ко всему, что я говорила. Когда я рассказала ему о Сьюзен и ее матери, он проявил неожиданное участие. Я призналась, что чувствую себя чужой в своей семье, что последняя ссора с отцом меня очень расстроила, и сосед на мгновение обнял меня за плечи, чтобы поддержать. Но я никогда не говорила о Доме для незамужних матерей и о нашей дочери, а он ни разу не спросил о ней.

Я рассказала о своем желании стать медсестрой и о том, что не могу дождаться, когда окончу школу и уеду из дома.

— Я буду скучать по тебе, Марианна, — грустно сказал он.

Я подумала, что, кроме него, пожалуй, никто обо мне не будет скучать. Но потом, оставшись одна и освободившись от его влияния, я снова вспомнила, как подло он поступил со мной, как бросил, когда я забеременела.

— Ты лгал мне, — сказала я. — В Доме для незамужних матерей мне объяснили, что девочек не вешают за секс с мужчинами.

В ответ я услышала, что он убедил меня в этом для моего же блага. Я же понимала, что, если расскажу кому-то о наших отношениях, мне будет только хуже? Разве все произошедшее не доказывает это?

Доказывает. Никто в школе не разговаривает со мной. Окружающие говорят только обо мне.

В то время я еще была достаточно наивной, чтобы вновь довериться ему. Наверное, я сама этого хотела. Мне в голову не приходила мысль о том, что у него были бы куда более серьезные проблемы, расскажи я кому-нибудь о том, что он сделал.

Когда мужчина из соседнего дома начал заново плести вокруг меня сети, я не поняла, что происходит. Для него это было игрой, требовавшей терпения и определенных навыков, отточенных предыдущим опытом общения со мной и знанием моих слабых точек. Он знал о том, что я одинока, что дома чувствую себя чужой, а в школе со мной никто не общается. Ведь я сама ему обо всем рассказала. Я понятия не имела, что с каждым признанием обнажаю частичку души и помогаю ему вернуть контроль надо мной.

Первая часть его плана: заставить меня радоваться ему при встрече. Это просто, то есть иногда он приезжал, а иногда нет. И через некоторое время я уже сама начала высматривать его машину, в чем он, конечно, не сомневался.

Вторая часть — не менее простая: внушить, что он — единственный, кому небезразлична моя жизнь. Вера в это усиливалась с каждой встречей. Он никогда не пытался дотронуться до меня — во всяком случае, в тот период. И я постепенно снова начала ему доверять, не зная, что он уже готовится к заключительной части игры.

Глава тридцать девятая

Мне исполнилось пятнадцать лет. Я с нетерпением ждала этого дня — для меня он означал вступление в возраст свободы. Я как-то не учла, что, хотя я и стала достаточно взрослой, чтобы окончить школу и получить возможность работать на законных основания, мне все равно требовалось разрешение родителей на проживание где бы то ни было, кроме их дома.

За несколько дней до праздника, который я воспринимала как точку отсчета самостоятельной жизни, директриса вызвала меня в свой кабинет. Она сообщила, что, судя по всему, моя мечта имеет шанс осуществиться. Больница на севере Англии согласилась включить меня в свою обучающую программу. Хотя зарплата будет мизерной, меня обеспечат питанием и проживанием. Но лучше всего то — директриса, конечно, не случайно упомянула об этом, — что никто из выпускников нашей школы не собирается туда поступать. Более того, больница находится очень далеко от моего родного дома, а значит, вряд ли я встречу там кого-то, кто знает меня.

— Ты сможешь начать жизнь с чистого листа, Марианна. Ты это заслужила, — улыбнулась директриса. — Весь год ты усердно училась, чтобы добиться высоких результатов, и я очень тобой довольна.

Вряд ли она знала о том, как обстояли дела у меня дома. Получается, сочувствие на ее лице было вызвано тем фактом, что все ученики старших классов либо игнорировали меня, либо открыто издевались.

Следующие слова директрисы заставили меня задуматься, что не все так просто.

— Твои родители должны будут написать в больницу письмо, в котором разрешат тебе работать и учиться в этом учреждении.