Я буду тебе вместо папы. История одного обмана

До муниципалитета нужно было ехать на автобусе всего несколько минут — и они полностью выпали из моей памяти: я закрываю дверь — и вот я уже на месте. Забавно, я помню, как стучали каблуки по покрытому плиткой полу, и перед глазами до сих пор стоит лицо женщины, сидевшей в кабинете, куда, если верить письму, мне необходимо было явиться. Она спросила, зачем я пришла, и я объяснила, что мне надо подписать формы на усыновление.

— Ах да, есть такие, — равнодушно ответила она, когда я назвала свое имя.

Женщина выдвинула ящик шкафа для хранения документов и быстро отыскала нужные:

— Подпишите здесь. — Судя по ее тону, она отчаянно скучала.

Я взяла протянутую ручку и документы. И это все? Больше ничего не нужно? Обменяться парой слов с равнодушной сотрудницей муниципалитета и расписаться дешевой пластиковой ручкой в двух местах? Мне потребовалось тридцать секунд, чтобы отказаться от прав на ребенка…

— Спасибо, — кивнула женщина и вернула документы на место. Больше она не смотрела в мою сторону: я была хоть немного интересна ей до тех пор, пока держала в руках бумаги. Теперь они надежно спрятаны в ящике, так зачем тратить на меня время? Не говоря ни слова, я развернулась и ушла.

На следующий день я вернулась на фабрику и получила свою работу.

Глава сорок восьмая

Я снова взяла со стола письмо и осторожно провела пальцами по строчкам. Подумать только, пару дней назад моя вторая дочь, Кэти, точно так же держала этот листок в руках. Прочитав письмо несколько раз, я задумалась, стоит ли говорить ей все.

«Но ты заслуживаешь знать правду, — подумала я. — Ты имеешь право услышать о своей сестре, ведь если ты нашла меня, что помешает и ей сделать то же самое? И когда мы встретимся, я должна буду открыть вам все тайны».

В тот день я разговаривала с Кэти так, будто она сидела рядом со мной на диване.

«Кэти, я не смогу солгать, что твой отец — легкомысленный паренек, вскруживший мне голову и сбежавший в Лондон, — обращалась я в пространство. — Ты захочешь узнать его имя, где он работает, чтобы отыскать и его тоже. И сестре твоей я не смогу сказать, что не знаю, кто ее отец. Вы же мне просто не поверите! Но… неужели мне придется признаться, как все было на самом деле?»

Я снова вспомнила о том, как мне пришлось врать в тринадцать лет и какие последствия повлекла за собой моя ложь…

Глаза помимо воли обратились к фотографии в серебряной рамке, стоявшей на каминной полке. Мы с мужем — снимок сделан несколько месяцев назад в Озерном краю, куда мы поехали, чтобы отметить годовщину свадьбы.

Муж решил сделать мне сюрприз: организовал все втайне от меня, а потом, заговорщически улыбаясь, показал билеты на самолет и сообщил, что мы проведем четыре дня в первоклассном отеле. Во время поездки кто-то сфотографировал нас, и, вернувшись домой, я поставила снимок в рамку.

Я вышла замуж за человека ростом почти в два метра, так что на его фоне я всегда казалась еще более хрупкой и миниатюрной. На фотографии он обнимал меня за плечи, а я доверчиво смотрела на него снизу вверх и счастливо улыбалась.

Я вглядывалась в снимок, и постепенно на месте взрослой Марианны возникала девочка-подросток. Она беспомощно смотрела на меня — испуганная и по-своему милая. Именно эти два качества сделали меня желанной жертвой…

Не желая больше думать о неприятном, я переключилась на другое.

Мои мысли обратились к тому вечеру, когда я встретила Боба, своего будущего мужа, человека, рядом с которым я смогла наконец-то почувствовать себя в безопасности.

К тому времени как я вернулась на фабрику, к нам поступило множество девушек из Лондона. Если они и слышали что-то обо мне, то никак это не показывали. Их больше интересовало, какие наряды носят в этом месяце и где на танцах можно познакомиться с самыми красивыми парнями. Такие вот беззаботные девчонки и убедили меня сесть за их столик на ежегодном праздничном вечере, который фабрика устраивала для своих сотрудников.

— Давай, Марианна, — вмешалась Бев, когда заметила, что я собираюсь отказаться. — Пора тебе снова начинать общаться с людьми. А я сошью тебе новое платье. У меня есть кусок потрясающей ткани, если над ней поработать, ты легко вскружишь кому-нибудь голову!

Память живо нарисовала картинку: я стою на стуле и боюсь пошевелиться — вдруг в меня воткнется булавка; Бев кроит, а потом прострачивает на машинке светлую, очень приятную на ощупь ткань; она с головой ушла в работу, а у меня такое чувство, будто вернулись старые времена. Радио играет какую-то незатейливую мелодию, подруга умудряется подпевать, несмотря на то что губы у нее плотно сжаты — надо же как-то удержать пару-тройку булавок, которые могут пригодиться в любой момент. Я завороженно смотрю, как под ее ловкими руками отрез дешевого хлопка превращается в стильный наряд.

— Давно надо было сшить тебе что-нибудь новенькое! — восклицает Бев, с азартом подшивая платье с квадратным вырезом и длинной пышной юбкой.