Читаем «Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов полностью

«Я буду жить до старости, до славы…». Борис Корнилов

Борис Петрович Корнилов , Людмила Григорьевна Басова , Ольга Фёдоровна Берггольц

Только голос вечером услышал,молодой, веселый, золотой,ошалелый, выбежал — не вышел —побежал за песенкой за той.Тосковать, любимая, не стану —до чего кокетливая ты,босоногая,по сарафанукрасным нарисованы цветы.Я и сам одетый был фасонно:галифе парадные,ремни,я начистил сапоги до звона,новые,шевровые они.Ну, гуляли…Ну, поговорили, —по реке темнее и темней, —и уху на первое варилимы из красноперых окуней.Я от вас, товарищей, не скрою:нет вкусней по родине по всейжаренных в сметане —на второе —неуклюжих, пышных карасей.Я тогда у этого привалаподарил на платье кумачу.И на третье так поцеловала —никаких компотов не хочу.Остальное молодым известно,это было ночью, на реке,птицы говорили интереснона своем забавном языке.Скоро он заплачет, милый, звонко,падая в пушистую траву.Будет он похожий на соменка,я его Семеном назову.Попрошу чужим не прикасаться,побраню его и похвалю,выращу здорового красавца,в летчики его определю.Постарею, может, поседею,упаду в тяжелый, вечный сон,но надежду все-таки имею,что меня не позабудет он.

<1935>

Скала «Пронеси, Господи»

С печалью глубокой,с одышкой,с трудомисторию эту начну я,как в камне отвесном,от горя седом,дорогу рубили вручную[86].Висели на люльках,вгрызаясь в гранит[87],ступеньку ноге вырубая.Под ними могиларевет и гремит,и манит,и тьма голубая.Срывались и падали —смерть горяча,секундою жизнь пролетела.И долго ворчала вода, волочао камни разбитое тело…Никто не поможет,ничто не спасет,и страшно и холодно им там,и пляшети к Черному морю несетрека сумасшедшая — Мзымта[88].На место убитоговстанет другой —их много, голодных, на свете,за хлеба кусок,за короткий покой —за то, чтоб не плакали дети.Судьба — до чего же нехороша…Откуда они? — спроси их, —ответят вполголоса, тяжко дыша:с Украины,из России…Армяне и турки[89],и все, как один —различья искать не стану, —что этот старик с украинских равнин,что этот из Дагестана.А кто-то из них,невеселый и злой,придумал, как песню, такое:высоко два ломапод самой скалойвонзил разъяренной рукою[90].Казалось, какая от этого стать?Но сердце сдавила тоска мне,что их никому никогда не достать,не вырвать, не вынуть из камня.Навеки застрявшие в белой скале, —сегодня их доля иная:о счастье, о ненависти, о зле,о славе напоминая.Орудие только бессмертных людей,о нем наша песня любая,которому верьи которым владей,дорогу себе прорубая.

<1935>