Я бы на твоем месте

– А если операция? – спросила мама.

– Ну какая может быть операция? Жанне семь лет, она растет, сустав растет! Тем более, если она не будет балериной, будет жить долго и счастливо. Нельзя сильные нагрузки…

– Ну ладно, пусть не классический балет, пусть просто пока потанцует… – перебила бабушку мама.

– Таня! Ей нельзя танцевать! Никак.

На кухне воцарилась нехорошая тишина. Жанна замерла.

Ей нельзя танцевать. Сегодня они сходили к врачу, который долго разглядывал ее рентгеновский снимок, а потом объяснял что-то бабушке. Жанна не слушала, ей было не очень интересно.

Жанна вжалась в стенку. А если не танцевать, то что?

На кухне кто-то громко высморкался.

– Так, – сказал папа, – прекратите рыдать, в конце концов, живут люди и без балета. Будет у нас в семье хоть один нормальный человек.

В слове «нормальный» Жанна услышала грусть.

На кухне опять всхлипнули.

– Я ей пуанты хранила свои… Первые… Новые…

Теперь заплакала и Жанна. Мама обещала ей пуанты. Обещала, что отдаст в конце года, что разрешит померить. Они такие красивые, такие безупречно красивые…

Жанна заревела в голос, дверь кухни мгновенно распахнулась, и папа подхватил ее на руки.

– Ну ничего-ничего, – сказал он, – не реви. Зато будешь булочки всю жизнь есть сколько влезет. И конфеты. Хочешь, завтра купим?

Слезы у Жанны мгновенно высохли. В их доме булочек и конфет не водилось никогда, у них даже белый хлеб был редкостью.

– Хочу! – сказала Жанна и посмотрела в кухню через папино плечо.

Там сидели одинаково заплаканные мама и бабушка.

– Ребенок, – сказала бабушка маме. – Что ты хочешь от нее? Она же пока не понимает…

Бабушка погладила маму по голове.

Жанна действительно пока не понимала.

Понимать начала чуть позже. Врожденный дефект, который невозможно исправить и с которым придется жить.

В семье, где бабушка – бывшая балерина, а папа с мамой действующие звезды, в семье, где мама ушла со сцены, чтобы ее родить, в семье, где вообще ничего не существовало, кроме балета.

2026

– А потом она мне говорит, что я инфантильная! – воскликнула Настя.

Жанна включилась и посмотрела на соседку. Та уже стала похожа на человека, пятна с лица сошли, остались только ненормально узкие глаза.

– Ты просто устала, – сказала Жанна. – Давно ты одна?

– Паша уже две недели в своем Владивостоке. Я тебе жаловалась, что он мне заявил? У него отпуска летом не будет!

– Нет, еще не жаловалась, – сказала Жанна.

– Да я вообще не знаю… – надулась Настя, – я этого лета жду-жду. Я мечтала, что мы вдвоем поедем…

– А Фекла?

Настя содрогнулась.

– Ну какой отпуск с ребенком? – возмутилась она. – Ты чего? Мама посидит.

Настя схватила телефон и набрала номер. В трубке сказали, что абонент недоступен. Настя отреагировала нервно.

– Вот опять она меня воспитывать решила! Как маленькая! Все детство мне отравила, все время чего-то требовала и требовала! Туда иди, сюда иди, это делай, то делай! Вот тебя в детстве оценками доставали?

Жанна покачала головой. Ее в детстве не нужно было доставать оценками. Она и так училась лучше всех.

1993

Жанна сосредоточенно грызла ручку и ждала, как зачарованная, когда вечернее солнце пустит зайчика на ее тетрадку. Зайчик полз, как черепаха.

В прихожей зазвонил телефон, Жанна подорвалась, но не успела – трубку подняла бабушка.

– Алло? Леночка? Нет, Жанна зайти в гости не может, она математику делает.

Жанна с ненавистью посмотрела на тетрадный лист. Там было записано длинное математическое выражение, которое нужно было упростить. После знака «равно» зияла пустота – словно эхо пустоты, которая царила в голове Жанны.

– Я знаю, что завтра у вас математики нет, – в голосе бабушки сквозило раздражение. – Она не школьную программу решает. У нее своя программа… Не знаю… Как все решит, перезвонит. Но это не скоро. До свидания!

Солнечное пятно наконец доползло до полей тетради, но радости не принесло.

Жанна взяла карандаш и нарисовала под алгебраическими закорючками машину времени. Простенькую: кресло на массивной плите, два больших рычага и куча ручек поменьше. А сверху – огромный прозрачный колпак. Потом на кресле нарисовала себя – толстую некрасивую шестиклассницу. Представила, как нарисованная Жанна набирает дату. Кажется, это было 22 марта 1991 года.

Мысленно потянула рычаг.

Нарисованная машина неслышно загудела – и нарисованная Жанна оказалась рядом с реальной Жанной, ученицей 4-го «А». Был открытый урок. Пока все шло хорошо, никто не заметил путешественницы во времени. Но вот худой противный проверяющий вдруг вышел к доске и начал писать.

Нарисованная Жанна зашептала настоящей: «Сиди тихо!», но та не слышала. Когда дядька дописал цифры и спросил: «А этот пример кто-нибудь решить сможет?», реальная Жанна вдруг поняла, что знает ответ. Она подняла руку…