Я бы на твоем месте

Свою обиду – почему ее опять забрали последней – она выместила на Тихоне. Пришлось водружать Диану на шею и изображать лошадку.

Доставив сестер домой, Тихон позвонил маме.

– Как не дождешься? – запричитала она. – А ужин? Ты хоть рассольник в холодильнике возьми разогрей!

Еще труднее было с близняшками. Мелкая потребовала, чтобы Тихон оценил ее последнюю акварель, которую она сотворила в изостудии. Немелкой пришлось три раза напомнить, что булочки – только после нормальной еды.

Когда Тихон открыл дверь, чтобы сбежать, подала голос Диана:

– А я описялась!

* * *

Тихон бежал легкой трусцой, надеясь, что выглядит спортсменом. До отхода автобуса в аэропорт оставалось минут двадцать. Он успевал.

На запястье зажужжало. Тихон решил было проигнорировать, но на экранчике часов загорелось «Коля-бар». Тихон, из последних сил надеясь на чудо, нажал на «ответить».

– Приезжай, – голос в наушниках был усталым.

– Как всегда? – спросил Тихон.

– Даже круче.

Бармен Коля оказался прав. Сегодня отец был не просто пьян. Он был, что называется, в дрова. Когда Тихон привычным движением подхватил папу под мышки, ему показалось, что поднимает чурбан.

– Я такси вызвал, – предупредил Коля. – С его телефона. Сейчас подъедет.

В такси Тихон мечтал об одном – чтобы отец не проснулся. И так перед водителем стыдно. Но отец проснулся. Осмотрелся.

– Выглядишь как чмо, – с трудом выговорил он.

Тихон не ответил. Тогда Виктор обратился к водителю:

– Ты не смотри, что у него в ухе дырка! И прическа… как у… этого! Он мужик! Он о-го-го!

Водитель вежливо улыбнулся.

– Молодой еще! – продолжал убеждать его Виктор. – В институт не пошел… Занимается хрен знает чем. Рисуночки рисует!

Он снова повернулся к сыну:

– Ты когда фигней бросишь заниматься? Стыдно же! Лось сохатый, а малюет…

Папа попытался изобразить, что именно малюет Тихон. Вышло нечто замысловатое.

– Я же ему свой бизнес передать собираюсь! – Виктор снова переключился на таксиста. – У меня же… сеть ресторанов… в перспективе. А он…

– Я вообще-то работаю, – не выдержал Тихон.

– Работает он! Табуретки строгает… Нет, ты когда за ум возьмешься? Фамилию позоришь… И что у тебя с волосами?! Причешись!

К счастью, они приехали. Тихону пришлось волочь отца до подъезда. Папа путался в ногах, бормотал, что он сам, и это сильно замедляло перемещение.

Когда он наконец угомонился и затих на диване, Тихон стащил с него обувь и посмотрел на часы. До прилета Арины оставалось сорок минут. Ни о каком автобусе речи уже не было.

Поколебавшись секунду, Тихон взял отцовский мобильник и запустил поиск такси. В «Примечаниях» написал: «Двойной тариф, если доставите в аэропорт к 20:40». Тут же отозвалось несколько охотников. Тихон выбрал самый дорогой вариант – отец за сегодняшнее ему был должен.

* * *

Чуда не произошло. Даже двойной тариф не помог.

Тихон выскочил из такси в начале десятого, на ходу набирая Арину.

– Не, ну я так не играю, – сказала она, – я надеялась на торжественную встречу с цветами у трапа…

– Ты уехала? – спросил Тихон.

– Конечно, – сказала Арина, – заплакала и уехала. Разочаровалась в тебе. И в жизни. И вообще.

– Где ты? – спросил Тихон, постепенно успокаиваясь.

– Голову направо поверни, – сказала Арина.

Она стояла у барной стойки небольшого кафе.

– Ой, черт, – вырвалось у Тихона, – в жизни бы не узнал.

– На себя посмотри, – засмеялась Арина.

Худющая, высокая, в смешном платье до пят и с волосами, небрежно собранными в пучок. Рядом с ней стоял чувак. Явно иностранец.

– Это Джон. Американец. В самолете познакомились, – сказала Арина.

Джон лучезарно улыбнулся.

– Быстро бежал? – спросила Арина. – Спешил? Наверное, нужно тебе отда-а-ать…

Арина полезла в рюкзак и нарочито долго там копалась. А потом быстро достала конверт.

– Та-дам! – сказала она.

Тихон даже не пытался изобразить равнодушие. Схватил конверт.

– Дома почитаю, – сказал он.

– Ну уж нет! – возмутилась Арина. – Я, между прочим, тоже имею право взглянуть! В конце концов, я, можно сказать, стояла у истоков. Показывай давай!

И Тихон почти не дрожащими руками вытащил из конверта письмо.

Джон вытянул шею. Арина лихо затараторила по-английски.

– Тихон рисует комиксы. Сейчас китайцы ищут художников для своих маньхуа, причем европейских художников, хотят атаковать Запад. У Тихона уже толстое резюме: пара бумажных книг, одна экранизация, куча веб-работ. Да и куча дипломов. Но вот это, – она кивнула на письмо в руках Тихона, – козырной туз в его колоде.

– Окей, – сказал американец, – а что за туз?

– Рекомендательное письмо от Миядзаки. Ты знаешь, кто такой Миядзаки?

Джон отрицательно мотнул головой.

– Я тебе покажу, – сказала Арина. – Короче, это зе бест в Японии. Я через друзей подсунула ему пару работ Тихона. Миядзаки понравилось, он написал рекомендацию для китайцев.

Джон широко улыбнулся:

– Это великолепно!

– Когда будешь заявку посылать? – спросила Арина у Тихона.

– Сегодня ночью, – ответил Тихон.

Текст, любовно выведенный на бумаге, начал плясать перед глазами. Тихон попытался зацепиться взглядом за что-нибудь. Таким якорем стал иероглиф «хайру».

Простой и ясный.

Крылья перед взлетом.