Я бы тебя не загадала

Его ладони на моих щеках, большие пальцы гладят кожу. Так нежно и бережно, словно извиняясь. Между нами звенит разрывающая душу тишина. Хватаюсь за край его футболки и сжимаю ее в ладонях так сильно, что сводит пальцы. Я хочу, чтобы он мне поверил. Чтобы не возненавидел и не осудил, но это нереально.

– Давай, малышка, подними голову, – просит Никита, помогая мне сделать это. – Скажи мне. Что произошло?

– Ты ведь уже знаешь.

– Если бы знал, то не спрашивал бы тебя. Расскажи.

Не могу. Не хочу. Это слишком…

Образ Никиты размывает новая порция слез. Как же я себя ненавижу.

– Ничего. Правда. Ничего. Я просто… Ничего не произошло! Я сама виновата. Сама! Ничего не было! – мои слова бессмысленны и рандомны.

Не понимаю, что пытаюсь объяснить, но по-другому не выходит. Хочу сказать все, но в тоже время ничего. Чтобы он понял. Чтобы отстал.

– Черт! – грубо выдает Никита, и на секунду прикрывает глаза, словно сдерживаясь от необдуманных действий.

Но когда передо мной снова появляются два бесконечно темных омута, вижу, как что-то ломается внутри, и это убивает. Наповал. Потому что знаю… Я не остановлю его. И не остановлюсь сама.

Никита смело и жестко приникает к моим губам. Это что-то невероятное. Порывистый поцелуй, точно ветер, который обжигает кожу холодом и, забивая легкие, не дает дышать.

Не понимаю, что делаю. Так больно и так хорошо одновременно. Слезы не останавливаются, продолжаю сжимать ткань футболки, отвечая на поцелуй и тем самым пытаясь спрятать ответы на вопросы. Прячу душу за широкой спиной боли.

Никита…

Он не принимает правила моей игры. Выдумывает свои. Вступает в схватку с моей болью. С жестоким бесстрашием и без раздумий. Вырывает с корнем, не оставляя даже следа.

И я уже не помню ничего. Растворяюсь в быстром полете времени и горящих страстью поцелуях. Порабощающих. Почти болезненных, но таких сладко-соленых, что невозможно противиться и оторваться. Ничего не чувствую, кроме теплого языка, пальцев на лице, скользящих вниз по шее, и того самого запаха, что теперь ассоциируется с новым периодом жизни.

– Чтобы я больше этого не видел, – хрипло выдыхает Никита в мои приоткрытые губы. – Поняла?!

– Я не…

– Никогда, Аня… Больше никогда… – тихо, но строго, произносит он, притягивая меня к себе на колени.

Не сопротивляюсь, потому что сама хочу быть к нему ближе. Хочу чувствовать его. Хочу забыть все, что было до него. Никита перехватывает мои руки и опускает на плечи. Смотрит пристально, будто пытается решить сложную головоломку.

– Никита… – произношу его имя, даже не представляя, что хочу сказать дальше.

Мне просто необходимо убедиться, что он здесь. Что он реален. Что мне все не приснилось, и он действительно поцеловал меня. Так поцеловал.

– Да, малышка? – он медленно стягивает резинку с моих волос.

Его пальцы массируют мою голову, которая и так едва соображает.

– Что ты делаешь?

– Так мне нравится больше.

– Я еще не…

Готова.

Но окончание фразы съедает тихий стон от того, что Клим сжимает волосы в кулаках и запрокидывает мою голову, припадая ртом к шее.

– Я знаю, Аня. Знаю, – он проводит губами вверх к подбородку. – Мы просто целуемся, – прикусывает кожу, заставляя меня выпустить когти и с силой сжать его плечи. – Это ведь не запрещено.

– Нет, – царапаю его грудь, пытаясь разделить свои ощущения с ним.

– Ты ведь сама этого хочешь, – шепчет мне на ухо.

Черт возьми! Если бы он только знал, как на меня действует его кромсающий волю и страхи хриплый голос.

– Да…

– Чего именно ты хочешь?

Его ладони спускаются по моим плечам, а за ними тянутся дорожки из фейерверков.

– Чтобы ты целовал меня, – зачарованно отвечаю я.

– Так попроси, – лицо Никиты появляется перед моим.

Он ужасный. Худший на свете. Грубый. Жестокий. Плохой во всех смыслах, но…

Он мне нужен.

Внутренний голос и здравый смысл истошно кричат на задворках разума.

Он разобьет тебе сердце.

Мне плевать.

Он уничтожит твою душу.

И пусть.

Он станет твоей самой большой ошибкой.

Самым верным решением.

– Поцелуй меня, Никит.

– Ты уверена?

Не понимаю, о чем он спрашивает.

– Я последний раз даю тебе право выбора, Аня. Если ты сейчас попросишь отвезти тебя домой, я это сделаю и больше мы не увидимся, но если ты хочешь остаться…

– Я хочу…

Пауза разделяет нас непреодолимой бесконечностью недосказанностей, несмотря на то, что между нами всего лишь сантиметры.

– Хочу остаться, – заканчиваю фразу.

– Ты боишься?

– Не тебя. Точнее… – кусаю губы, пытаясь подобрать правильные слова. – Ты… Ты просто…

– Об этом я и говорю. Я не стану другим, Аня. Не смогу измениться. Я такой, какой есть.

Я знаю… Я все это знаю… Слезы вновь туманят взгляд. Что же я делаю? Запрокидываю голову, пытаясь проморгаться и перевести дух.

Над нами такое красивое звездное небо.

Миллионы и миллионы звезд, что так далеки, но все равно поразительны и прекрасны. Ощущаю кончиками пальцев, как напрягается шея Никиты. Он тоже поднимает лицо к небу, и в это же мгновение падает звезда, оставляя после себя лишь тусклую полоску света.