Я был агентом Сталина

Еще до того как Коминтерн официально начал осуществлять свою тактику создания Народного фронта, /118/ ОМС стал работать над созданием новой, более совершенной формы пропаганды. Москва сочла, что старая лозунговая форма более не соответствует целям пропаганды. В лице Вилли Мюнценберга, некогда видного деятеля Германской компартии и депутата рейхстага, ОМС нашел человека, сумевшего организовать новое издание под эгидой Народного фронта. ОМС снабдил Мюнценберга деньгами для открытия издательского дела. Он стал выпускать яркие иллюстрированные газеты и журналы, якобы не имеющие прямого отношения к Советскому Союзу, но сочувствующие ему. Впоследствии Мюнценберг занялся и кинобизнесом, основав концерн, известный под названием «Прометей». Дело было очень умело организовано и вскоре распространилось на Скандинавию. С приходом Гитлера к власти Мюнценберг перевел его в Париж и Прагу.

Когда во время чистки очередь дошла до Мюнценберга, он оказался не так-то прост. Он отклонил приглашение «посетить» Москву. Председатель Коминтерна Димитров писал ему письма с заверениями в том, что он крайне нужен здесь, в Москве, что ему хотят дать новое поручение. Мюнценберг не клюнул ни на одно из этих заверений. Тогда ОГПУ направило к нему своего агента Белецкого с целью убедить его, что ему нечего бояться.

— Кто решает вашу судьбу, — спорил с ним Белецкий, — Димитров или ОГПУ? А я знаю, что Ежов на вашей стороне.

Мюнценберг не пошел в западню и все лето и осень 1937 года укрывался в надежном месте, опасаясь более сильных методов убеждения. Он передал дела чешскому коммунисту Шмералю. Германская компартия исключила его из своих рядов как «врага народа». Мюнценберг и сейчас проживает в Париже. Но он никогда не выступал открыто против Сталина.

После VII конгресса Коминтерна, состоявшегося в 1935 году, издания Мюнценберга стали образцом для подражания во всей Европе и США. В Париже Коминтерн стал издавать даже вечернюю газету. Но за последние три-четыре года все больше и больше денег уходило на открытие новых «независимых» газет и организаций Народного фронта в США. Поскольку Москва постоянно действовала под прикрытием создания системы коллективной безопасности и антигитлеризма, американское общественное мнение стало подлинным рупором для /119/ пропагандистских кампаний Москвы. Ее заботили теперь не поиски новых «кадров» среди американских трудящихся, а задача убедить правительство Нового Курса, влиятельные деловые круги, профсоюзных боссов и журналистов, что Россия идет во главе сил «мира и демократии».

Кампания по созданию Народного фронта достигла своего апогея, а режим в Советском Союзе приближался к тоталитарному, и чистка становилась определяющим фактором советского образа жизни. Больше, чем когда-либо, становилось ясным, что Коминтерн по своей сущности пособник ОГПУ.

У Коминтерна была своя собственная Контрольная комиссия, построенная по образцу Комитета партийного контроля, в задачи которой входило следить за политическими настроениями своих членов. По мере того как власть Сталина приобретала все более единоличный характер и обострялась фракционная борьба в партии, международный шпионаж становился основной деятельностью этого органа. Комитет партийного контроля выбрасывал из партии всех, кто не был уверен в правоте Сталина. Контрольная комиссия Коминтерна следовала этому примеру в международном масштабе.

Надо сказать, что Контрольная комиссия не была, однако, самым жестоким инструментом сталинской инквизиции. В помощь ей был создан один инструмент — орган под невинным названием Отдел кадров. Это теперь рука ОГПУ в Коминтерне. Долгие годы его возглавлял Краевский, польский коммунист, давний друг Дзержинского, много лет проработавший как агент Коминтерна в Латинской Америке. Краевский внедрял своих агентов во все компартии и довел систему межпартийного шпионажа до современного уровня высочайшей эффективности.

Раз в десять дней начальник Отдела кадров встречается с начальником соответствующего отдела ОГПУ и вручает ему материал, собранный его агентами. ОГПУ использует эти данные по своему разумению. Сейчас этот полицейский орган в Коминтерне делает все, чтобы добраться до истоков малейшего намека на оппозицию к Сталину. Особенно бдительно он следит за любой нитью, ведущей от зарубежных коммунистов к потенциальной оппозиции внутри партии большевиков.