Я был агентом Сталина

Немногие ветераны Коминтерна, еще преданные всей душой идеалам мировой революции, черпали в борьбе в Испании новую надежду. Старые революционеры и вправду надеялись, что испанская гражданская война заново подожжет энтузиазм в мире. Но их энтузиазм не производил на свет ни боеприпасов, ни танков, ни самолетов, ничего из того, чем фашистские державы снабжали Франко. Реальная функция Коминтерна в тот конкретный момент сводилась к тому, чтобы потопить громким шумом коробившие слух отзвуки леденящего молчания, исходившего от Сталина.

Немногие ветераны Коминтерна, еще преданные всей душой идеалам мировой революции, черпали в борьбе в Испании новую надежду. Старые революционеры и вправду надеялись, что испанская гражданская война заново подожжет энтузиазм в мире. Но их энтузиазм не производил на свет ни боеприпасов, ни танков, ни самолетов, ничего из того, чем фашистские державы снабжали Франко. Реальная функция Коминтерна в тот конкретный момент сводилась к тому, чтобы потопить громким шумом коробившие слух отзвуки леденящего молчания, исходившего от Сталина.

Известия об итало-германской помощи генералу Франко и отчаянных призывах испанских революционных лидеров, казалось, не проникали через стены Кремля. Гражданская война в Испании разгорелась в большой пожар, но Сталин не трогался с места, не реагировал на поток панических новостей, проходивших через мои руки в Гааге. Правительство в Мадриде располагало золотым запасом Испанского банка в сумме 140 миллионов фунтов стерлингов, но его попытки произвести закупки оружия у Виккерса в Англии, Шкоды в Чехословакии /131/ или у немецких пушечных королей встречали противодействие проводников политики невмешательства. Тем временем ни одного слова не поступало от советских властей.

Только в конце августа, когда хорошо организованные силы Франко повели успешное наступление на Мадрид, три высокопоставленных представителя Испанской республики были наконец приняты в России. Они прибыли для закупок военного оборудования и предложили в обмен большие суммы испанского золота. Но и теперь их не допустили в Москву, а держали инкогнито в Одессе. Чтобы замаскировать эту операцию, Сталин опубликовал 28 августа через Комиссариат внешней торговли специальный указ, запрещающий «экспорт, реэкспорт и транзит в Испанию любых видов оружия, боеприпасов, самолетов и военных кораблей». Попутчики Коминтерна и иже с ними, втайне приходившие в отчаяние от отказа Сталина помочь Испанской республике, теперь решили, что он оказался вынужденным подчиниться политике невмешательства Леона Блюма. На самом деле Сталин готовил коварный способ действий в пользу республиканцев. Пока их официальные представители ждали ответа в Одессе, он собрал экстренное заседание Политбюро и предложил свой план осторожной интервенции в Испании — под прикрытием объявленного им нейтралитета.

Сталин считал, что старая Испания кончилась, а новая не может быть предоставлена сама себе. Она должна примкнуть или к итало-германскому лагерю, или к лагерю его оппонентов. По его убеждению, ни Франция, ни Великобритания не согласятся с тем, чтобы Испания, от которой зависит вход в Средиземноморье, оказалась под контролем Рима и Берлина. Дружественная Испания была жизненно необходима Парижу и Лондону. Сталин пришел к мнению, что, не прибегая к открытому вмешательству, одним лишь использованием позиции своей страны как источника вооружений, он сможет создать в Испании режим, контролируемый Россией. Тем самым он сможет внушить уважение французам и англичанам, добиться от них предложения о союзе и тогда либо пойти на такой союз, либо превратить его в предмет торга, дабы достичь своей постоянной заветной цели — договоренности с Германией.

Таковы были главные мысли Сталина по поводу вмешательства в Испании. Но его заставляла действовать также необходимость какого-то ответа иностранным /132/ друзьям Советского Союза, которым предстояло стать свидетелями великой чистки и расстрелов их товарищей — большевиков. Западный мир не сознает, насколько ненадежным в тот момент было положение Сталина у власти и насколько важным для его выживания как диктатора было оправдание его кровавых акций зарубежными коммунистами и известными приверженцами идеалистических взглядов. Их поддержка была ему жизненно важна. Он рисковал ее лишиться, если бы не сумел оказать никакой помощи Испанской республике, не принял бы никаких мер против устрашающего эффекта великой чистки и процессов над «предателями».

Привлекала, кроме того, груда испанского золота (140 миллионов фунтов), которую правительство готово было потратить на военное снаряжение. Какая часть этого золота могла отправиться в Россию в оплату военных поставок в условиях, когда Советский Союз официально должен был придерживаться политики строгого невмешательства, — этот вопрос требовал безотлагательного решения.