Я был драгдилером "Rolling Stones"

— Практичный чувак, — сказал Кит.

Спустя дней десять дилер позвонил и сказал, что у него есть новая партия кокаина и героина. Я быстро перебросился парой фраз с Китом и предложил парню встретиться у выхода из станции метро «Лэдброк Гроув». Я прождал его тем холодным мартовским вечером полтора часа. Он так и не появился, и, разочарованный, я вернулся домой.

— Он не приехал, — печально сказал я Киту.

Но тот только хихикнул и сказал, что это не важно. Он был сильно под кайфом, таким я уже давно его не видел. Анита тоже была в таком состоянии, что не могла подняться по лестнице. Я промолчал. Если они нашли новый источник, через который могут доставать наркотики, — что ж, удачи им в этом. Гораздо позже я абсолютно случайно выяснил, что Кит в тот раз перезвонил дилеру и попросил встретиться с ним в другом месте. И хотя я был одним из самых близких его друзей, торчковая паранойя и жадность у Кита дошли до того, что он заподозрил, что я могу украсть часть его драгоценного героина.

Тем временем дилер продолжал раз в месяц приезжать в Лондон. Он встречался с Китом на студии «Олимпик» и передавал ему очередные пакеты с наркотиками стоимостью в среднем около 2300−2400 фунтов. Порошок был прекрасного качества, и Кит старался поддерживать дружеские отношения с этим дилером; тот продавал примерно одну пятую часть того, что нужно было Киту. И когда дилер неожиданно появлялся на Чейн-Уолк с внеочередной партией товара, Кит всегда быстро выписывал ему чек на 2300 фунтов.

Затем парень внезапно исчез, и в следующий раз его имя уже упомянул молодой полицейский сыщик, обратившийся к Киту. Он немного благоговел перед одним из «Роллинг Стоунз», но все же пришел спросить, на что выписывал Кит чек тому парню.

— А, этот, — ответил Кит, — да, какой-то друг моих друзей, гитару мне доставал.

— О, спасибо, сэр, — ответил полицейский, — я так и думал, что есть какое-то рациональное объяснение.

Дилера задержали после облавы на автостоянку. В его «Мини-Купере» был стальной сейф, а в нем — наркотики и записи обо всех покупателях: как много они покупали и когда. Конечно, среди них лидировал Кит. Поначалу полицейские решили, что им сказочно повезло, и пообещали дилеру райские условия — избавить его от срока, если он поможет им подобраться к Киту Ричардсу и прижать его. Дилеру ничего не оставалось делать, как расколоться, и он написал полицейским длинное и подробное признание: «Все началось в феврале, когда у меня было с собой три унции кокаина и несколько граммов героина. Я поехал в Лондон. Там через друзей познакомился с Китом Ричардсом и продал ему наркотики за 1500 фунтов. С тех пор я каждый месяц продавал ему понемногу. Если его не было, я передавал ему наркотики через его знакомых».

Кроме того, дилер предоставил полиции детальные отчеты, что и сколько покупал у него Кит, вроде такого: «Я позвонил Киту, мы договорились встретиться на студии «Олимпик» в Барнсе около полуночи. Он опаздывал, и я позвонил ему домой. В итоге мы встретились только в 1.30 ночи в коридоре студии, где я передал ему унцию кокаина и грамм героина».

Однако в итоге все сложилось неожиданно: дилер, к большому его неудовольствию, был обвинен в двух кражах из химических лабораторий и в четырех случаях хранения. Он получил шесть лет, и полиция больше никогда не трогала Кита. До сих пор не знаю, с чем это было связано.

Тем временем Джаггер все больше увлекался деловой стороной существования группы. Имея экономическое образование, он быстро понял, в какую каббалу они попали с контрактами, которые подписывали когда-то на скорую руку, иногда даже толком не прочитав.

То, что он обнаружил, его вовсе не обрадовало. Спустя некоторое время он решил порвать с менеджером Алленом Клейном и со студией «Декка». Он поговорил с остальными членами группы, и все согласились с ним.

«Декка» им не нравилась, во-первых, потому, что состояла в основном из людей старшего поколения, строгих и, кажется, абсолютно лишенных воображения. А во-вторых, платила им мизерную долю прибыли.

Звукозаписывающая компания, однако, была вовсе не в восторге от того, что группа, приносящая им огромные деньги, собирается порвать с ними. По одному из пунктов контракта, на который «Роллинг Стоунз» не обращали до этого внимания, студия принудила группу передать им запись еще ни разу не выходившей песни.

— Вот, послушайте, и пусть это ускорит наш развод, — с этими словами Мик вручил запись одному из самых напыщенных боссов студии.

— Подождите минутку, — сказал человек в костюме, — вы не сообщили, как называется песня, которую вы принесли.

— «Cocksuckers Blues» («Отсоси-Блюз»), — ответил Мик, и босс чуть не подавился сигарой.

Затем он с ужасом прослушал жуткую песню, где полусонный Джаггер низким блюзовым голосом плачется о том, что он — школьник, который сыт по горло тем, что ему приходится зарабатывать на жизнь, выполняя капризы всяких незнакомцев, водящих его в свои гостиничные номера в лондонском Уэст-Энде.