Я был «майором Вихрем». Воспоминания разведчика

Встречались в кавярнях, ресторанах. О делах в публичных местах разговоры не велись. Разыгрывали закадычных друзей, которых, кроме выпивки и веселой офицерской компании, ничего не интересует. Потом усаживались в автомобиль Отмана и отправлялись за город «проветриться». «Инс грюне» — на зелень, лоно природы, как говорил в таких случаях Отман-Правдивый. Он был хитер, осторожен, боялся каверзных штучек подслушивания в своей собственной машине.

Забирались в глушь, выходили «инс грюне», и тут только начинался настоящий разговор. О всех встречах мне постоянно докладывал Гроза.

У нас не было оснований жаловаться на Правдивого. Отман каждым донесением подтверждал свою кличку.

Он работал много. Дотошно, с чисто немецкой пунктуальностью собирал и передавал разведданные о 1-й и 4-й танковых, о 17-й полевой армии. Наши донесения фронту в те дни нередко начинались так:

«Павлову. Правдивый сообщил: штаб 17-й армии в Скоциме. Состав армии: 59-й стрелковый корпус, штаб в Недомице, 11-й мотострелковый корпус СС, штаб в Либуше. Состав 59-го корпуса: 371-я и 359-я пехотные дивизии, 544-я фельдгренадерская дивизия. Состав 11-го корпуса: 78-я и 546-я фельдгренадерские дивизии, 208-я и 96-я пехотные дивизии. Дислокация дивизий в радиограмме № 76».

Несколько дней спустя Комар передала в эфир:

«Павлову. Взят в плен обер-ефрейтор Пленкер Юзеф, радист штаба 59-го корпуса. Согласно его показаниям, в состав корпуса входит 359-я, 371-я, 544-я гренадерские дивизии. Командир корпуса генерал Горихт, штаб корпуса остановился в селе Зембжице.

Голос».

Показания гитлеровского радиста оказались для нас и РО фронта очень ценными. Они подтверждали точность сообщений Правдивого. И вот теперь разрешение-приказ. Он радовал, но не глушил тревогу. Не окажется ли Гроза в мышеловке?

Одно дело — поддерживать связь с контрразведчиком-абверовцем, встречаться с ним, другое — проникнуть в само логово, пройти хитрейшую и — не исключается — жестокую систему испытаний, проверок.

Но игра стоила свеч: полная легализация, положение, пропуск, возможность бывать в укрепрайоне Кракова — такое могло только присниться.

Мы все взвесили с Алексеем, продумали предстоящее «прощупывание» Отмана.

— Надумал я, — сказал Алексей при встрече Отману, — поступить (они уже были на «ты») к тебе на работу. Как ты на это смотришь, Курт?

Надо сказать, что будущий шеф Грозы — он же его подчиненный — был большим любителем афоризмов, острых словечек. Когда дела шли хорошо, Отман сыпал ими как из рога изобилия. Например, он говорил о себе: «Муха, которая не желает быть прихлопнутой, безопасней всего чувствует себя на самой хлопушке».

На этот раз Правдивый только улыбнулся в ответ:

— Как говорят в подобных случаях французы: «Смело, но легкомысленно».

— Ты так думаешь?

— Уверен.

— Почему?

— Ты можешь поскользнуться в нашей конторе. Провалишь и меня. Кому это выгодно? Фюреру?

— Боишься?

— А ты как думал? Впрочем, как говорят у вас, двум смертям не бывать. Попробуем.

Тут же Отман потребовал, чтобы Алексей срочно раздобыл себе надежные документы, кенкарту на новое имя.

— Срок — два дня.

О последующих событиях Гроза доложил мне при первой встрече. Было так. Расставшись с Правдивым, Гроза, соблюдая осторожность, отправился к товарищу Михалу. Михал задумался:

— Хорошо. Завтра едем в Величку. Бохенек сделает тебе бумагу.

Гроза знал Бохенека как находчивого руководителя диверсионной группы, но не думал, не гадал, что Владек еще и мастер по изготовлению немецких паспортов и печатей.

На рассвете Михал, Валя и Алексей отправились на краковский вокзал, чтобы поездом добраться в Величку. Михал и Гроза направлялись к Бохенеку. У Вали был свой маршрут. Но в этот день мы напрасно ждали ее со свежими разведданными. Случилось несчастье. Сначала все шло хорошо. Им удалось смешаться с толпой. Подошли к вокзальному киоску, чтобы купить газеты, и… попали в облаву. Искали уклоняющихся от рытья окопов. Грозу и Валю отпустили, поверили справкам, а Зайонца задержали: что-то в нем полицаю не понравилось. В нем или в его документах.

Грузовик с арестованными медленно катил по площади. Алексей предложил возвратиться в город. Что-то немедленно предпринять.

— Сейчас мы ничего не добьемся, — сказала Валя. — Искать моего мужа в полиции нет смысла. Сегодня у них день облав. Нас и слушать не станут.

Поехали к Бохенеку.

В Краков Гроза возвратился с кенкартой на имя Георгия Владимирова, с полицейским листком и другими необходимыми документами.

А друга нашего, как и предполагала Валя, действительно задержали случайно, но обвинили в уклонении от работы. Это тоже пахло Освенцимом. Валя узнала: каждое утро Михала с другими арестованными водят из тюрьмы на окраину Кракова, к скале Твардовского. Дробить камни. В огромной каменоломне каждый день гибли люди. О побеге нечего было и думать.

Но Валя не растерялась. Нашла нужного человека — сговорчивого и влиятельного фольксдойча. Тот потребовал десять тысяч злотых.

Гроза связался со мной, сообщил обстановку, попросил помощи. Близняков, узнав, в какую беду попал наш Михал, пришел с готовым планом.