Я был на этой войне (Чечня-95)

Он достал и прикрепил у себя на голове круглое зеркальце, еще какие-то блестящие штучки. Если их увидеть в камере пыток, то вполне сойдут за орудия производства. Женя бесцеремонно схватил меня за ухо, там что-то треснуло.

Глава 18

— Потише, садист, там у меня трещит.

— Это хорошо, что трещит.

— Так оторвешь, сволочь!

— Что оторву — сам пришью.

Потом засунул сначала в одно мое ухо, а затем в другое металлическую трубку. Затем процедуру повторил. Какого-то черта залез в рот, а затем и в нос.

— Ну что, папа-доктор?

— Барабанные перепонки целые, воспалены после воздушного удара.

— По-русски и погромче.

— Жить будешь…

— А слышать?

— Будешь. Не сразу. Я дам тебе капли. Не простужайся. Одним словом — береги себя.

— Работы много?

— Как грязи. Сейчас, вроде, все стихло, а ночью и под утро шел такой поток, что казалось, не справимся. Много осколочных ранений, много перебитых конечностей, полостные ранения. Многие умерли прямо на руках медиков, кто-то по дороге. За ночь через медроту прошло и не выжило тридцать человек.

— Е-мое!

— Вот-то и оно.

— Медикаменты еще есть?

— Пока хватает. Но встречались со своими коллегами из других частей. Там — мрак. Медикаменты есть у частей МЧС (Министерство по чрезвычайным ситуациям), но они говорят, что не дают ни Министерству обороны, ни милиции. Говорят, что для местного населения.

— Сволочи. Своих бросают на смерть!

— Слава, ты меня извини, но работы еще много. Будут проблемы — заходи.

— Нет. Уж лучше вы к нам.

— Некогда, а когда появляется время, то валюсь спать. Сто грамм опрокинуть некогда. Только на сигаретах и держусь. Пойду готовиться. Ночью духи работы нам подбросят. А ты как? Может, день-два в медроте полежишь?

— Отстань, Женя. Помнишь наш разговор?

— О жизни и смерти? Ты это имеешь в виду?

— Да. Поможешь, в случае чего…

— Дурак ты, Славка.

— Я вот сейчас — временно, надеюсь, — глухой, и то, Женя, чувствую себя таким уродом, что врагу не пожелаю. Но полагаю, что это состояние временное, и поэтому надеюсь вернуть полноценное здоровье и встать на ноги. Но если доведется мне без сознания попасть к тебе на стол… Ты уж постарайся не вытаскивать меня из небытия. Ладно?

— Нет. И обсуждать это не буду, — Женя потер красные от усталости и хронического недосыпания глаза. — Я пойду. У меня работы много. А ты отдохни. За ночь вы один хрен не возьмете эту сральню. Отоспись. Удачи! Да и глотка у меня с тобой разговаривать устала. Орать постоянно приходится. Вот, возьми.

Женя вытащил из кармана пластмассовый флакон каких-то таблеток и протянул мне.

— Что это?

— Снимает усталость, активизирует сердечную деятельность. Короче, допинг. Спортсменам, марафонцам дают. Поможет долго не спать и не терять головы в критических ситуациях. Сам иногда принимаю. Только не злоупотребляй. Вот еще витамины. Аскорбинка, принимай.

— Спасибо, Женя.

— Удачи!

— Тебе тоже удачи. Счастливо.

Когда Женя ушел, я почувствовал, как навалилась усталость. Смертельная, тяжелая усталость. Была выполнена часть тяжелой, опасной работы. Но еще впереди было столько, что конца-края не видно. Это только в кино показывают, что все бодры, веселы, в коротком перерыве между боями поют песни и при каждом удобном случае пускаются в пляс.

Может, так и было раньше, но сейчас, сколько я ни воевал, получается несколько иначе. Все ходят не то что степенно, а просто устало. Когда долго не выходишь из боев, устаешь. Морально, физически, эмоционально. Притупляются чувства, эмоции, иногда и инстинкты. Это плохо. После притупления инстинктов наступает смерть. От неосторожного обращения с оружием, высовывания головы откуда-нибудь. Реакция, рефлексы замедляются. Вот поэтому и плевать на чувства. С одной стороны, когда эмоции притупляются, в этом есть свой плюс — не дает сойти с ума. А инстинкты, рефлексы, реакцию надо беречь. Для этого надо периодически расслабляться, отдыхать. Расслабляться водкой, а самый лучший отдых — сон. Для разрядки полезно убить пару духов, очень помогает при снятии нервного напряжения, стресса. Те же, у кого под рукой есть гранаты или взрывчатка, но нет духов, расслабляются несколько иначе. Громкий взрыв или разрушение чего-нибудь также приносит облегчение. Я тоже пробовал, помогает. Но пара духов лучше. Вертолетчики, рассказывали, сбрасывали духов на позиции к противнику. Психологический эффект поразительный. У духов парализована воля, а у вертолетчиков снят стресс. За достоверность сведений не ручаюсь, но сама мысль мне понравилась. Еще во время ввода войск в Грозный рассказывали такую байку, что для получения нужных сведений сажали в «вертушку» пару-тройку духов и поднимали повыше. Среди этих пленных был дух, обладавший сведениями, необходимыми нам. Но, как истинный патриот или идиот, не хотел расставаться с ними. А пытать его по каким-то высшим соображениям нельзя было. Начали давить психологически. Выбросили из вертолета пару его соседей. На его глазах выбросили, а потом, когда подтащили к двери, вновь повторили свои вопросы. Тот стал умнее, сговорчивее, менее патриотичным. На войне все средства хороши.