Читаем Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени полностью

Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени

Геннадий Николаевич Чикунов , Геннадий Чикунов

Эвакуация на Большую землю после «смертного времени» вызывала у выживших ленинградцев состояние шока, ощущение чуда, «сказки», «сна». Как писала в своем дневнике Нина Дятлова: «День за днем едем по родной земле. Глядим и не наглядимся на ее просторы. Не можем нарадоваться счастью: мы выбрались из блокады! Всюду на станциях видим чудо – здоровых, сильных людей! С удивлением смотрим на их быструю походку, обветренные румяные лица, на сильные руки с тяжелым грузом. Видим, как мужчины и женщины быстро бегут к вагонам. С замиранием сердца ждем, что они упадут, а потом не смогут подняться, поползут на коленях. Но они бегут, не падают, а потом ловко поднимаются по высоким ступенькам вагонных лестниц. Это как сон или сказка. Ведь мы много месяцев не видели здоровых людей, отвыкли от нормальной человеческой жизни. Мы прибыли на Большую землю из совершенно другого, жестокого и страшного мира. И теперь всему удивляемся, всему радуемся. На каждой станции, где стоит наш спец-поезд, собираются толпы людей. Они с удивлением и страхом смотрят на нас, блокадников. Люди скорбно молчат. Мужчины снимают шапки, опускают головы, женщины плачут. Нам это неприятно. Хочется быстрее стать такими, как все» (см.: https://prozhito.org/ notes?date = %221942-01-01%22&diaries = %5B2220%5D).

Цитата 4:

…цепкие когти смерти продолжали держать нас и на Большой земле.

Комментарий:

Алиментарная дистрофия являлась основной причиной крайне высокой смертности во время эвакуации ленинградцев, в то же время точное количество погибших остается неизвестным.

По косвенным расчетам А. Г. Медвецкого, в ходе эвакуации могло умереть до 360 тысяч блокадников. Подробнее о статистике жертв см.: http://old.journal. spbu.ru/ 2009/08/6.shtml.

Цитата 5:

В Горьком..

Комментарий:

Горький – название Нижнего Новгорода в 19321990 гг. С июня 1941 года по август 1942-го сюда было эвакуировано 17823 жителя Ленинграда. Помимо различных ленинградских производств (часть завода «Русский дизель») и конструкторских бюро, в Горьком с июля 1941 года до ноября 1941 года находилась большая часть экспонатов дворцов-музеев Пушкина и музейная коллекция дворцов Петергофа, которые были эвакуированы далее в Новосибирск, так как с октября 1941 года Горький стал подвергаться бомбардировкам немецкой авиации. Именно в Горьковскую область, практически в то же время, когда там находился Геннадий Чикунов, была эвакуирована ленинградская школьница, автор знаменитого блокадного дневника Таня Савичева. Из-за последствий голода Таня Савичева умрет 1 июля 1944 года от туберкулеза кишечника в Шатковской районной больнице. Как будет вспоминать санитарка Журкина: «Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала ее из моих рук. Я не могу без слез вспоминать об этом. Начались сильные головные боли, тряслись ручки, но Танечка терпеливо переносила болезнь, верила, что поправится и вернется в родной Ленинград». (см.: Серебрянская Г. В. Горьковская область и эвакуация из Ленинграда // Побратимы / отв. ред. Ю. З. Кантор. М.: Политическая энциклопедия, 2019. С. 251–280).

Цитата 6:

Наш бывший пароход пошел дальше по Волге на юг, в сторону Сталинграда…

Комментарий:

Автору и его семье повезло: через несколько недель – 17 июля 1942 года – начнется Сталинградская битва, и судьба тех, кто эвакуировался на этом пароходе, окажется очень плачевной. Как вспоминала Людмила Пожедаева, которая в то же самое время, что и автор, плыла на эвакогоспитале по Волге:

«Когда начались интенсивные налеты на Сталинград, наш госпиталь погрузили на баржи. К ним пришвартовали плот с зениткой, и стали мы плавучим эвакогоспиталем. Мы перевозили раненых через марево пожарищ по горящей Волге, мимо разбитых и полузатонувших судов, мимо раздутых, обезображенных, плывущих мимо нас мертвецов, через разлившееся море мазута, керосина и прочей горящей жидкости, вытекавшей из разбитых судов. Снова и снова нас из пике расстреливали немецкие самолеты. <… >…Разрывы бомб поднимали огромные столбы воды и захлестывающие нас волны. Мне казалось, что мы все вот-вот пойдем на дно. <…> Горело все кругом: сама Волга, ее берега и все, что на них, железные корабли… Черный, вонючий дым, гарь и смрад сопровождали наш караван да раздутые, обезображенные мертвецы, плывущие в этом мареве. Мы буквально продирались через пожарище и удушающий дым. Это был настоящий, а не выдуманный ад, где всех нас поджаривали на огне, коптили в дыму, топили, заливая волнами, а потом снова жарили в пекле» (см.: Пожедаева Л. В. Война, блокада, я и другие.: Мемуары ребенка войны. СПб.: КАРО, 2017. С. 207). Как видно из этого отрывка, эвакуация из блокадного Ленинграда часто отнюдь не была концом всех опасностей.