Я была рядом

Я благодарен Алисе за то, что она свалилась на меня с неба в столь тяжелый для меня жизненный период, но, кроме этого, я ловлю себя на мысли, что мне бы ужасно хотелось, чтобы она оказалась итальянкой. Пусть это будет итальянка, далекая от клишированных образов Версаче и Моники Белуччи. Я чувствую, что именно Италию больше всего люблю в этой девушке. Или, скорее, мое представление об Италии, мою мечту об Италии. Мягкий солнечный свет конца лета, почти фантасмагорический, спасительный свет моего обновления, моего умиротворения, моего перерождения, ренессанса — прости за нагромождение дурацких слов, — свет моей свободы, погружение в одинокую, но благотворную тишину, стоп, брейк, остановка во времени, смена красок, нежность ветерка, события, развивающиеся по велению собственного вдохновения, — отныне все это она. Мне нравится, что мы говорим то по-английски, то по-испански. Мне нравится, что мы понимаем друг друга, не имея общего родного языка. Мы говорим, мы смотрим друг другу в глаза, мы целуемся. Мне нравится эта европейская встреча. Я сразу вспоминаю фильм Клапиша «Испанка», который всем дал возможность помечтать. Теперь я думаю, что пришел мой час и, несмотря на мои тридцать с хвостиком, я получу свой кусочек бесшабашной молодости.

С наступлением темноты я провожаю ее домой. Пока мы идем по Романце, я стараюсь запечатлеть в своем сознании как можно больше мелочей, заранее зная, что, когда все вокруг превратится лишь в мои воспоминания, во всеобъемлющую слезливую ностальгию, я буду сердиться на себя за то, что не сумел в нужный момент поймать счастье за хвост и посмотреть ему в глаза. На самом деле посмотреть в глаза счастью невозможно. Потому что в бешеном водовороте жизни счастье мелькает туда-сюда под масками несовершенства или обыденности, повседневных забот и непременно нужен фильтр воспоминаний, который отделит главное от неглавного и представит прошлое в объективно-идеальном свете. Настоящий момент, разумеется, тоже можно ощутить, но это, скорее, механистическое осознание того, что происходит. Осознание, но не способность оценить. Чтобы оценить, надо отойти на расстояние. Я прочитал у кого-то, не помню у кого: «Счастье — это когда вокруг светло и ты не отдаешь себе отчета в том, что все хорошо». Видимо, подобное состояние и называется потерянным временем, невозможностью задержать момент, уравнять свое движение с движением жизни. Я практически уверен, что именно из-за этого люди женятся: просто они пытаются остановить время, заморозить его, заключить женщину своей мечты в вечные объятия, чтобы счастье было сейчас, а не тогда. Ибо счастье — женщина. Разве нет? Ты так не думаешь? «Счастлив, будто с женщиной», — написал Рембо. Кстати, заметь, это стихотворение называется «Влечение». Надо внушить себе чувство, чтобы женщина стала эквивалентом счастья. Потому что просто женщина — это только предчувствие счастья, вектор, посредник между тобой и абсолютным счастьем, утоленным желанием. Подожди, сейчас попытаюсь объяснить получше: живой настоящий момент счастья — это идеальная эмоция, которая возникает у меня, когда я слушаю любимые песни или когда небо окрашивается в особенный оттенок. Всякий раз, когда мне хочется разделить с кем-нибудь такой момент, чтобы полнее ощутить его, в моем воображении возникает образ идеальной женщины. Я представляю себе далекую незнакомку, которая в этот же момент чувствует то же, что я, и в этом слиянии двух идеальных эмоций — счастье. Весь смех в том, что счастье, как и моя воображаемая незнакомка, нематериально, вернее, оно попросту не существует. Счастье и будущее — это вечные идеальные незнакомки, во всех смыслах этого слова. А ты один-одинешенек в мире, наедине со своими мечтами. Но если однажды тебе доведется встретить женщину, которая хоть ненадолго внушит тебе мысль о возможности счастья, — это уже огромная удача.