Я++: Человек, город, сети

НЭМС (наноэлектромеханические системы) могут включать в себя подвижные молекулярные фрагменты. Микроскопические двигатели, приводы, цепи, насосы и акселерометры, роботы размером с клопа и турбины с монетку существуют уже сегодня, а сеть пестрит изображениями, схемами и проектами механизмов наноразмеров. Наноустройства могут даже стать частью беспроводного мира. Уже сегодня к отдельной молекуле ДНК можно прикрепить нанокристаллическую антенну и управлять ею с помощью радиосигналов¹⁴. По нашей команде двойная спираль может скручиваться или раскручиваться – работая, скажем, крохотным манипулятором либо переключателем или же меняя уровень экспрессии кодируемого ею гена в рамках биологической системы.

Переосмысление проектировочных задач

Крайнюю миниатюризацию обычно представляют как путь к повышению быстродействия, эффективности и экономичности использования материалов, а также снижению стоимости. Однако это еще и способ вместить большее количество функций в конструкции меньшего объема, тем самым приближая их к телу (а то и внедряя в него) и освобождая от привязки к определенным точкам пространства. Сложные функции компьютерной графики, к примеру, впервые были реализованы на терминалах, подсоединенных к компьютерным станциям, затем они стали доступны персональным компьютерам, переносным игровым приставкам, ноутбукам и, наконец, устройствам МЭМС, проецирующим изображение на сетчатку глаза. Первые искусственные сердца были громоздкими больничными установками, но затем они уменьшились до размеров имплантата¹⁵.

В эру нанотехнологий возможности простираются еще дальше. Ричард Фейнман представлял себе, как операционные канут в Лету, когда микроскопического робота-кардиохирурга станут запускать прямо по кровеносным сосудам¹⁶. А неудержимый Рей Курцвейл в качестве альтернативы виртуальным очкам предложил запускать в мозг миллионы наноботов: «Пока вам нужно быть в настоящей реальности, наноботы бездействуют, но стоит вам захотеть оказаться в виртуальной реальности, они блокируют сигналы, подаваемые вашими органами чувств, и подменяют их сигналами, которые вы получали бы, пребывая в виртуальном пространстве. В этот момент в вашем мозгу создается полная иллюзия присутствия в этом выдуманном мире»¹⁷. Это как болезнь Альцгеймера, только вместо пассивных болезнетворных бляшек у вас в мозгу активные благонравные наноботы. С точки зрения управления сетью это даже логично: чем заменять сигналы в двух узлах (глазные яблоки) на самом краю нервной сети, лучше использовать множество узлов в самом ее центре.

Такое смещение ближе к телу изменило общий контекст и формулировку проектировочных задач. К примеру, дизайн настенных и настольных телефонов с давних пор усвоил традиции бытовых механических и электроприборов, таких как часы, тостеры, кофемолки и стереосистемы. Дизайнеров приучают к минималистской наднациональной манере, разработанной классиками «Баухауса» и Ульмской школы, а наиболее элегантные образцы в итоге оказываются в коллекции промышленного дизайна МоМА. А вот сотовый телефон все больше воспринимается как аксессуар, наравне с кошельками, сумками, туфлями, шляпами, шейными платками и очками. Оказывается, что такие признаки, как пол, возраст и статус, имеют тут принципиальное значение; немолодому мужчине-финансисту обычно требуется телефон, подходящий к его костюму, тогда как японская девочка-подросток предпочитает стилистику Hello Kitty. Мигрируя в карманы со стен и столов, телефоны оказываются в сфере влияния модного дизайна и маркетинга – а их форма и стиль, подобно предметам одежды, начинает бесконечно множиться. Когда мы начинаем воспринимать их как символы статуса, а не средства связи, они приобретают новую культурную роль.